2.2. Виды строфического ритма «Онегинской строфы»

Метод ритмико-гармонической точности позволяет разбить всю совокупность «Онегинских строф» на три основные группы в зависимости от их тонического объема (см. табл. 11), определив тем самым следующие виды строфи­ческого ритма:

а) гармонический, для которого величина Т равна 44, 45 или 46 ударным слогам, а уровень ритмико-гармонической точности t ³ 1,0. Среди гармонических строф особую группу образуют золотые строфы (Т = 45, t = 15,0), преобладающие в романе А.Пушкина (61,0% от общего числа строф), а в других произведе­ниях составляющие от 39,5% у М.Лермонто­ва до 22,2% у М.Волошина.

Отметим, что у В.Набокова золотыми являются строфы с Т = 46 (t = 7,0), а гармоническими – строфы с Т = 45 (t = 1,3) и Т = 46, что объясня­ется иной, нежели у А.Пушкина, струк­тур­ной схемой стро­фы и ее силлабическим объемом (см. п. 2.1); кроме того, строфы В.Набокова с Т = 47 не могут быть, строго говоря, отнесены к гармоническим, посколь­ку для таких набоковских строф коэф­фи­циент ритмико-гармоничес­кой точности меньше единицы (t = 0,96);

б) легкий, для которого величина Т равна 40, 41 или 42 удар­ным слогам, а уровень ритмико-гармонической точности t меньше едини­цы; в романе «Евгений Онегин» такие строфы составляют менее 2%, а в других произведениях – от 9,5% у В.Набокова и 8,7% у Е.Баратын­ского до их полного отсутствия у М.Лермонто­ва и М.Волошина;

в) тяжелый, для которого величина Т равна 48, 49 или 50 удар­ным слогам, а уровень их ритмико-гармонической точности t меньше единицы; у А.Пушкина всего три таких строфы (менее 0,5%), а в других произведениях – от 16,7% у М.Волошина и 6,5% у Е.Баратынского и до их полного отсутствия у В.Набокова.

Еще одним видом строфического ритма является сонетный ритм, ритмико-гармоническое качество которого определяется соотношени­ем тонического объема первых восьми и последующих шести строк строфы (см. гл. II, §3); речь о таких сонетных «Онегинских стро­фах» в их сопоставлении с классическим русским сонетом пойдет в следующей главе.

Числовые значения параметров, представленные в табл. 11, демонстрируют безусловное количественно-качес­т­венное преоб­ла­да­ние гармонического начала строфи­чес­кого ритма пушкин­ского романа.

Таблица 11

Распределение строф по видам строфического ритма

в текстах разных авторов

Этот факт с эстетико-формальных позиций (и с учетом объема романа, который более чем в три раза превышает объем романа И.Северянина и почти в 8,5 раз – объем поэмы М.Лермонтова) подтверж­дает самые высокие оценки этого произведения, выразителем которых стало, на наш взгляд, мнение В.В.Набокова[1] о творчестве А.Пушкина: «…в самых его затаенных уголках звучит одна истина, и она единственная на этом свете: истина искусства». Не менее вырази­тельны и слова Б.В.Томашевского[2], который, признавая «Онегин­скую строфу» вершиной строфичес­кого твор­чества А.Пушкина, писал: «…уже современники Пушкина ощущали, что меха­низм русского стихосложения был им создан наново и что пример Пушкина научил новых поэтов, как писать стихи».

Итак, эстетико-формальный подход к поэтическому матери­алу помогает обнаружить тенден­ции и оценить степень устойчи­вости ритмико-гармонических явлений в русском классическом стихе. С его помощью удается получить необходимые данные для определения градаций на шкале ритмико-гармонической точности. В общей картине крупного поэтического произведения отклонение строфи­ческого ритма от своих средних величин значимо не в меньшей степени, чем появление в поэтической строке сверхсхемных ударений и, тем более, наличие в стихотворном тексте сверхтяжелых строк на фоне средних показателей строчного рит­ма. «Чем ощутимее ритм, тем вырази­тель­нее и его нарушение» (Е.Г.Эткинд[3]).

«Аномальные» (легкие и тяжелые) строфы несут особый эмоционально-смысловой заряд, не только привнося в само повество­вание аритмическое разнообразие, но и выполняя определенную жанрово-стилистическую функцию. Особо пока­зательны в этом отношении две тяжелые строфы  из шестой главы романа «Евгений Онегин» (строфа XXI и строфа XXII; ритмико-гармонические парамет­ры последней приве­де­ны в табл. 12), следующие в пушкин­­с­­ком тексте одна за другой. Эти строфы – «встав­­ной текст, предсмерт­ная элегия Ленского» (Ю.М.Лотман[4]), стихи, о которых сам Пуш­кин уже в следую­щей XXIII строфе ска­зал: «Так он писал темно и вяло…» (курсив.– А.П.). Введенные в текст романа как ирони­чес­кая стилиза­ция «эле­ги­чес­ких мотивов», эти строфы, по мнению Б.В.Тома­шев­ского[5], «насквозь цитатны» и, являя собой перечень, набор «штам­пов», резко контрастируют с собст­вен­но-авторскими «без­ос­тановочно-стремитель­ны­ми» пуш­кин­­скими строфами. Именно на это обстоя­тель­ство и указал «золотой» критерий рит­ми­ко-гармонической точности, выделив данные строфы из общей панорамно-статисти­ческой картины романа. Ниже даны примеры трех видов строф из романа «Евгений Онегин».

1) Золотая «Онегинская строфа» – «Он слушал Ленского с улыбкой» (XV, гл. 2) – представлена в табл. 12. В столбцах I, II, III, IV графы «Ударность стопы» этой таблицы указано число ударных слогов в каждой стопе строки 4-стопного ямба, в двух последующих столбцах приведены значения тонической длины строки (Тстрк) и тонического объема четверостиший (Ткатр), а затем ритмическая схема каждой строки и текст строфы. Ритмическая схема представлена следую­щими элементами: È – безударный слог, ₇ – ударный слог, а выделен­ные зоны указыва­ют на метри­чес­ки сильные места (икты) ямбического стиха.

2) Легкая «Онегинская строфа» – «Задумчивость, ее подруга» (XXVI, гл. 2) – представ­ле­на в табл. 13. Интонация перечис­ления, столь выразительная в этой строфе, характерна и для других легких пушкинских строф, к которым относятся еще шесть строф, а именно строфы XXIII гл. 1 («Изображу ль в картине верной», Т = 42, t = 0,34), VI, гл. 3 («Меж тем Онегина явленье», Т = 42, t = 0,34); XXIV, гл. 3 («За что ж виновнее Татья­на?», Т = 41, t = 0,26); XXX, гл. 4 («Но вы, разроз­ненные томы», Т = 41, t = 0,26); XXII, гл. 7 («Хотя мы знаем, что Евгений», Т = 41, t = 0,26); XXVI, гл. 8 («Тут был Проласов, заслу­жив­ший», Т = 42, t = 0,34).

3) Тяжелая «Онегинская строфа» – «Блеснет заутра луч денницы» (Элегия Ленского, XXII, гл. 6) – представ­ле­на в табл. 14. К другим тяжелым строфам романа «Евгений Онегин» относятся строфы XXI, гл. 6 («Стихи на случай сохранились», Т = 50, t = 0,23) и XXI, гл. 5 («Спор громче, громче; вдруг Евгений» – Сон Татьяны, Т = 48, t = 0,38).

Приведем еще один не менее показательный пример из заключи­тельной части рома­на И.Северянина «Рояль Леандра», а именно из монолога главной героини в сцене ее последнего разговора с Леандром (строфы 34, 35, 36, 37 и 38 части III романа – см. Приложение 2). Строфа 35-я, текст и ритмические характерис­тики которой представ­лены в табл. 15, – единственная неполная строфа поэмы, причем она не является незавершенной строфой, которые, например, часто встреча­ются у А.Пушкина в романе «Евгений Онегин».

 

 

 

Строка, пропу­щен­ная в середине этой тяжелой строфы, нарушает рифмическую цепь (отсутст­вует рифма к слову «мук» в седьмой строке), но читатель, захваченный горест­ным и страст­ным объяснением княгини, вряд ли замечает строфический перебой ритма.

Заметим, что в этой строфе есть и строчный перебой ритма (спондей на третьем слоге), и он единственный имен­но в седьмой – особой – строке, на что указывает автор­ское выделение курсивом местоимения «мой».

Тонический объем этой 13-строчной строфы равен 48 ударным слогам; следующая 36-я строфа имеет тот же тонический объем – ритм разрушенной гармонии отражает и тяжесть женской судьбы («– Не жди, Леандр, моя свобода / Без крыл, и больше не парит...» – строфа 35), и вдруг осоз­нан­ную невозможность в ней что-либо изменить, и веру в то, что отказ от счастья с Леандром – лучшее решение, оставля­ющее душе светлое чувство ничем не омрачен­ной любви. Последние строфы этого монолога и две финаль­ные строфы всего романа медленно, будто оседающий на землю пепел взорвавшегося вулкана, возвра­ща­ют читателя в привыч­ное русло стихотворного ритма: Т = 46, 45, 46, 46 (строфы 38, 39, 40 и «Эпилог» – см. Приложение 2).