создание твое; не дай. Господи, свернуть
мне с пути истинного, наставь меня.
Господи, на путь правый, ибо в нужде не
был я добродетелен перед тобой, Господи
Боже мой, все дни свои во зле прожил.
Господь мой (Бог-покровитель, ты, Боже,
Господи милостивый. Господь
милосердный, милостивый и милосердный.
Хвала Богу). Уже прошло четыре Пасхи,
как я в бесерменской земле, а
христианства я не оставил. Далее Бог
ведает, что будет. Господи Боже мой, на
тебя уповал, спаси меня. Господи Боже
мой".
В Бидаре Великом, в
Бесерменской Индии, в Великую ночь на
Великий день смотрел я, как Плеяды и
Орион в зорю вошли, а Большая Медведица
головою стояла на восток.
На байрам бесерменский
совершил султан торжественный выезд: с
ним двадцать везиров великих выехало
да триста слонов, облаченных в булатные
доспехи, с башенками, да и башенки
окованы. В башенках по шесть человек в
доспехах с пушками и пищалями, а на
больших слонах по двенадцать человек. И
на каждом слоне по два знамени больших,
а к бивням привязаны большие мечи весом
по кентарю, а на шее - огромные железные
гири. А между ушей сидит человек в
доспехах с большим железным крюком - им
слона направляет. Да тысяча коней
верховых в золотой сбруе, да сто
верблюдов с барабанами, да трубачей
триста, да плясунов триста, да триста
наложниц. На султане кафтан весь
яхонтами унизан, да шапка-шишак с
огромным алмазом, да саадак золотой с
яхонтами, да три сабли на нем все в
золоте, да седло золотое, да сбруя
золотая, все в золоте. Перед ним кафир
бежит вприпрыжку, теремцом64 поводит, а
за ним пеших много. Позади идет злой
слон, весь в камку наряжен, людей
отгоняет, большая железная цепь у него
в хоботе, отгоняет ею коней и людей,
чтоб к султану не подступали близко. А
брат султана сидит на золотых носилках,
над ним балдахин бархатный, а маковка -
золотая с яхонтами, и несут его
двадцать человек.
А махдум сидит на золотых же
носилках, а балдахин над ним шелковый с
золотой маковкой, и везут его четыре
коня в золотой сбруе. Да около него
людей великое множество, да перед ним
певцы идут и плясунов много; и все с
обнаженными мечами да саблями, со
щитами, дротиками да копьями, с прямыми
луками большими. И кони все в доспехах,
с саадаками. А иные люди нагие все,
только повязка на бедрах, срам прикрыт.
В Бидаре луна полная стоит
три дня. В Бидаре сладких плодов нет. В
Индостане большой жары нет. Очень жарко
в Ормузе и на Бахрейне, где жемчуг
родится, да в Джидде, да в Баку, да в
Египте, да в Аравии, да в Ларе. А в
Хорасанской земле жарко, да не так.
Очень жарко в Чаготае. В Ширазе, да в
Йезде, да в Кашане жарко, но там ветер
бывает. А в Гиляне очень душно и парит
сильно, да в Шамахе парит сильно; в
Багдаде жарко, да в Хумсе и в Дамаске
жарко, а в Халебе не так жарко.
В Севасской округе и в
Грузинской земле всего в изобилии. И
Турецкая земля всем обильна. И
Молдавская земля обильна, и дешево там
все съестное. Да и Подольская земля
всем обильна. А Русь (Бог да сохранит!
Боже, сохрани ее! Господи, храни ее! На
этом свете нет страны, подобной ей. Но
почему князья земли Русской не живут
друг с другом как братья! Да устроится
Русская земля, а то мало в ней
справедливости! Боже, Боже, Боже, Боже!).
Господи, Боже мой! На тебя
уповал, спаси меня, Господи! Пути не
знаю-куда идти мне из Индостана: на
Ормуз пойти-из Ормуза на Хорасан пути
нет, и на Чаготай пути нет, ни в Багдад
пути нет, ни на Бахрейн пути нет, ни на
Йезд пути нет, ни в Аравию пути нет.
Повсюду усобица князей повыбивала.
Мирзу Джеханшаха убил Узун Хасан-бек, а
султана Абу-Саида отравили, Узун Хасан-бек
Шираз подчинил, да та земля его не
признала, а Мухаммед Ядигар к нему не
едет: опасается. А иного пути нет. На
Мекку пойти-значит принять веру
бесерменскую. Потому, веры ради,
христиане и не ходят в Мекку: там в
бесерменскую веру обращают. А в
Индостане жить - значит издержаться
совсем, потому что тут у них все дорого:
один я человек, а на харч по два с
половиной алтына в день идет, хотя ни
вина я не пивал, ни сыты.(...)
На пятую Пасху решился я на
Русь идти. Вышел из Бидара за месяц до
бесерменского улу байрама (по вере
Мухаммеда, посланника Божья). А когда
Пасха, Воскресение Христово, - не знаю,
постился с бесерменами в их пост, с ними
и разговелся, а Пасху отметил в
Гулбарге, от Бидара в десяти ковах.
Султан пришел в Гулбаргу с мелик-ат-туджаром
и с ратью своей на пятнадцатый день
после улу байрама. Война им не удалась ~
один город взяли индийский, а людей
много у них погибло и казны много
поистратили.
А индийский великий князь
могуществен и рати у него много.
Крепость его на горе, и стольный город
его Виджаянагар очень велик. Три рва у
города, да река через него течет. По
одну сторону города густые джунгли, а с
другой стороны долина подходит -
удивительное место, для всего
пригодное. Та сторона непроходима -
путь через город идет; ни с какой
стороны город не взять: гора там
огромная да чащоба злая, колючая.
Стояла рать под городом месяц, и люди
гибли от жажды, и очень много людей
поумирало от голода да от жажды.
Смотрели на воду, да не подойти к ней.
Ходжа мелик-ат-туджар взял
другой город индийский, силой взял,
день и ночь бился с городом, двадцать
дней рать ни пила, ни ела, под городом с
пушками стояла. И рати его погибло пять
тысяч лучших воинов. А взял город -
вырезали двадцать тысяч мужского полу
и женского, а двадцать тысяч - и
взрослых, и малых - в плен взяли.
Продавали пленных по десять тенек за
голову, а иных и по пять, а детей - по две
тенки. Казны же совсем не взяли. И
стольного города он не взял.
Из Гулбарги пошел я в Каллур.
В Каллуре родится сердолик, и тут его
обрабатывают, и отсюда по всему свету
развозят. В Калдуре триста алмазников
живут (оружье украшают). Пробыл я тут
пять месяцев и пошел оттуда в Коилконду.
Там базар очень большой. А оттуда пошел
в Гулбаргу, а из Гулбар-ги к Аланду. А от
Аланда пошел в Амендрие, а из Амендрие -
к Нарясу, а из Наряса - в Сури, а из Сури
пошел к Дабхолу - пристани моря
Индийского.
Очень большой город Дабхол -
съезжаются сюда и с Индийского, и с
Эфиопского поморья. Тут я, окаянный
Афанасий, рабише Бога вышнего, творца
неба и земли, призадумался о вере
христианской, и о Христовом крещении, о
постах, святыми отцами устроенных, о
заповедях апостольских и устремился
мыслию на Русь пойти. Взошел в таву и
сговорился о плате корабельной - со
своей головы до Ормуза града два
золотых дал. Отплыл я на корабле из
Дабхола-града на бесерменский пост, за
три месяца до Пасхи.
Плыл я в таве по морю целый
месяц, не видя ничего. А на другой месяц
увидел горы Эфиопские, и все люди
вскричали: "Олло перводигер, Олло
конъкар, бизим баши мудна насинь
больмышьти", а по-русски это значит:
"Боже, Господи, Боже, Боже вышний,
царь небесный, здесь нам судил ты
погибнуть!"
В той земле Эфиопской были мы
пять дней. Божией милостью зла не
случилось. Много роздали рису, да перцу,
да хлеба эфиопам. И они судна не
пограбили. А оттуда шли двенадцать дней
до Маската. В Маскате встретил я шестую
Пасху. До Ормуза плыл девять дней, да в
Ормузе был двадцать дней. А из Ормуза
пошел в Лар, и в Ларе был три дня. От Лара
до Шираза шел двенадцать дней, а в
Ширазе был семь дней. Из Шираза пошел в
Эберку, пятнадцать дней шел, и в Эберку
был десять дней. Из Эберку до Йезда шел
девять дней, и в Йезде был восемь дней. А
из Йезда пошел в Исфахан, пять дней шел
и в Исфахане был шесть дней. А из
Исфахана пошел в Кашан, да в Кашане был
пять дней. А из Кашана пошел в Кум, а из
Кума - в Савэ. А из Савэ пошел в
Сольтание, а из Сольтание шел доТебриза,
а из Тебриза пошел в ставку Узун Хасан-бека. В ставке его был десять дней, потому
что пути никуда не было. Узун Хасан-бек
на турецкого султана послал двора
своего сорок тысяч рати. Они Сивас
взяли. А Токат взяли да пожгли, и Амасию
взяли, да много сел пограбили и пошли
войной на караманского правителя. А из
ставки Узун Хасан-бека пошел я в
Эрзинджан, а из Эрзинджана пошел в
Трабзон.
В Трабзон же пришел на Покров святой Богородицы и приснодевы Марии и
был в Трабзоне пять дней. Пришел на корабль и сговорился о плате - со своей
головы золотой дать до Кафы, а на харч взял я золотой в долг - в Кафе
отдать. И в том Трабзоне субаши и паша много зла мне причинили. Добро мое
все велели принести к себе в крепость,
на гору, да обыскали все. И что было
мелочи хорошей - все выграбили. А искали
грамоты, потому что шел я из ставки Узун
Хасан-бека. Божией милостью дошел я до
третьего моря - Черного, что по-персидски
дарья Стамбульская. С попутным ветром
шли морем десять дней и дошли до Воны, и тут встретил нас сильный ветер
северный и погнал корабль назад к
Трабзону. Из-за ветра сильного,
встречного стояли мы пятнадцать дней в
Платане . Из Платаны выходили в море
дважды, но ветер дул нам навстречу злой,
не давал по морю идти. (Боже истинный,
Боже покровитель!) Кроме него-иного
Бога не знаю. Море перешли, да занесло
нас к Балаклаве, и оттуда пошли в Гурзуф,
и стояли мы там пять дней. Божиею
милостью пришел я в Кафу за девять дней
до Филиппова поста. (Бог-творец!)
Милостию Божией прошел я три
моря. (Остальное Бог знает. Бог
покровитель ведает.) Аминь! (Во имя
Господа милостивого, милосердного.
Господь велик, Боже благой. Господи
благой. Иисус дух божий, мир тебе. Бог
велик. Нет Бога, кроме Господа. Господь
промыслитель. Хвала Господу,
благодарение Богу всепобеждающему. Во
имя Бога милостивого, милосердного. Он
Бог, кроме которого нет Бога, знающий
все тайное и явное. Он милостивый,
милосердный. Он не имеет себе подобных.
Нет Бога, кроме Господа. Он царь,
святость, мир, хранитель, оценивающий
добро и зло, всемогущий, исцеляющий,
возвеличивающий, творец, создатель,
изобразитель, он разрешитель грехов,
каратель, разрешающий все затруднения,
питающий, победоносный, всесведущий,
карающий, исправляющий, сохраняющий,
возвышающий, прощающий, низвергающий,
всеслышащий, всевидящий, правый,
справедливый, благий.)
Даты: 15 в. Источник: Хождение за три моря
Афанасия Никитина / Предисл., подготовка
текста, перевод и коммент. Н.И. Прокофьева.. М.,
Сов. Россия, 1980. - 208 с.