| Главная страница |
Мы живем во время, когда человеческая деятельность преодолела границы биологической реальности и стала определяться достигнутой мощью разума. Человечество вошло в плотные слои ноосферы. Почти одновременно с этим, мы заговорили о выживании. Очевидно, что такой вопрос возникает, если жизнь поставлена под вопрос. Какова здесь роль ноосферы: все еще мал масштаб, не успела развернуться или наоборот? Как относиться к разуму, когда увеличение его сферы действия совпадает с ростом угроз для жизни?
Мне кажется, что в последнее время эти проблемы волновали Р.С.Карпинскую. В литературе к ним существует различное отношение. Если, например, в работах В.П.Казначеева речь идет о поглощении биосферы ноосферой, то Н.Н.Моисеев пишет об "эпохе ноосферы", в которую будут сосуществовать как биосфера, так и ноосфера. Р.С.Карпинская склонялась ко второй позиции, призывая к разработке механизма коэволюции биосферы и ноосферы. Нам хотелось бы развить этот призыв в плане анализа современного содержания понятия ноосферы, выработки реалистического отношения к обозначаемым им явлениям и процессам.
Основоположники учения о ноосфере верили, что человеческий интеллект, превращаясь в планетарную геологическую силу, приведет к упорядочению природной и социальной деятельности, к более совершенным формам бытия. Ноосфера возникает как результат планомерного, сознательного преобразования биосферы, ее перехода в качественно новое состояние. Этот процесс рассматривался ими как несомненное благо, несущее человечеству разрешение его трудных проблем. В.И.Вернадский и даже П.Тейяр де Шарден (последний, правда, неохотно, но логика требовала) связывали его с социалистической организацией жизни людей, расширяя задачи преодоления стихийности природы до преодоления стихийности развития общества. В некоторых случаях ноосфера рассматривалась как полное устранение зла, как состояние всеобщего блага и гармо
нии, что особенно типично для ее космических вариантов (Э.К.Циолковский).
Нет смысла в подробном воспроизведении такого рода представлений. Они стали тривиальными, а люди, стоящие у их истоков превращены в иконы. Отказываясь от политического идолопоклонства, мы продолжаем практиковать научное. Некоторые направления мысли, близкие к учению о ноосфере или являющиеся его предпосылками, например, "русский космизм", фактически еще не были объектом трезвого анализа. Критический взгляд на них как бы неприличен и, якобы, свидетельствует об отсутствии у покушающегося на него "возвышенности духа". Экологические проблемы современности, однако, столь тревожны, что заставляют мыслить и действовать, несмотря на теоретические стереотипы. Суть обновленного взгляда на ноосферу, который мы намерены здесь защищать и который, как кажется, более адекватно отвечает ситуации, такова: это учение с самого начала несло в себе элементы утопии; в нем переплелись аксиологические и онтологические подходы без какого-либо их разграничения; ценностные характеристики нооге-неза до сих пор являются однозначно положительными, что противоречит диалектике жизни; надо различать трактовку ноосферы как утопии и ее реальное состояние; разум является для нас разумным настолько, насколько он имеет "человеческое измерение".
В мировоззренческих построениях элементы утопии неистребимы. Утопия - некая система идей, выходящая за рамки наличного бытия и связанных, помимо знания, верой и надеждой. Утопии — "бывшие" мифы, мифы разума, пришедшие на смену мифам чувственного воображения в процессе исторической рационализации человеческого духа. В развитии общества идеалы, мифы, утопии играют двоякую роль: бывают полезными, функциональными, вдохновляют и направляют людей, а могут дезориентировать, вести к упадку. Причем подобными могут быть проявления одной и той же утопии на разных этапах ее существования. Об опасной двойственности идеалов, наиболее ярко обнаружившейся в XX веке, проницательно писал Н.Бердяев, "Утопии выглядят гораздо более осуществимыми, чем в это верили прежде. И ныне перед нами стоит вопрос, терзающий нас совсем иначе: как избежать их окончательного осуществления" {1. Цит. по статье "Утопия"//Советская энциклопедия. М., 1977.Т.27.С. 143.}.
Особенностью развития утопий, как и вообще идей, является то, что по мере приближения к воплощению, в них обнаруживаются дотоле скрытые противоречия. Возникает необходимость преодоления данной утопии, прежде всего через разграничение желаемого и сущего в ней, этических и объективных представлений о реальности. Под закон жизни и смерти утопий подпадает и учение о ноосфере. Из него следует, что если на первом этапе становления ноосферы трудно, неоправданно ожидать критического отношения к учению, отражающему происходящие процессы — оно выступает как положительное решение существующих в тот период проблем, — то на этапе его полного раскрытия, когда оно приобретает черты реальности со своими собственными проблемами — мы обязаны это делать.
Каково же действительное содержание процессов в "области планеты, охваченной разумной человеческой деятельностью", как определяет ноосферу философский словарь? При непредвзятом взгляде их надо назвать глобальными проблемами человечества. Становление ноосферы и возникновение угрожающего самому существованию людского рода кризиса — один и тот же процесс. Ноосфера как реальность является искусственной средой, которая теснит и подавляет ареал биологического бытия. Формирование искусственной среды открыло перед людьми небывалые возможности для роста материальной обеспеченности, комфорта и безопасности, подняло на новую ступень культурное развитие, но оно ведет к загрязнению воды и воздуха, опустыниванию почвы, обшей деградации естественной среды обитания. По последствиям для человека чрезмерное разрастание искусственного есть явление сугубо противоречивое, с драматическими перспективами.
Демиург искусственного — разум, мысль, проект. Их опредме-ченное выражение и плоть — техника. "Разум есть потенциальная техника, техника есть актуальный разум, - отмечал П.А.Флоренский. - Другими словами, содержанием разума должно быть нечто, что воплощаясь, дает орудие. А так как содержание разума, как выяснено, составляют термины и их отношение, то можно сказать: орудия - не что иное, как материализованные термины, и потому между законами мышления и техническими достижениями могут усматриваться постоянные параллели"2 {2. Флоренский П.А. Homo faber// Половинкин С.М. Флоренский П.А.: логос против хаоса. М., 1989.С. 56-57.}. В технике для П.А.Флоренского воплощается логос, противостоящий хаосу. Хотя как религиозный человек он чувствовал узость сведения духа к разу
му, культуры к науке и технике и вместо ноосферы предлагал говорить о пневматосфере ("духосфере"). Экспансия рациональной компоненты духа с начала XX века была так сильна, что мышление стало почти отождествляться с духовностью и понятие пневматосфе-ры не привилось. Не потому, что оно было высказано в частном письме к В.И.Вернадскому, а потому, что оно не рождалось у других, не было укоренено во времени - ни тогда, ни сейчас. Не случайно, потребность в обновлении мировоззрения, идеологии, психологии мы сужаем до потребности в обновлении мышления, духовность начали называть менталитетом, а любовь заменяется техникой половых отношений. Культура сциентизируется, технизируется. Потому приходится сказать, что подлинным денотатом ноосферы является искусственная реальность, образующий фактор которой, в широком смысле слова — технология.
Структурно, ноосфера и техносфера — синонимы. Не разрушая категориальной сущности, этот ряд можно продолжить понятиями наукосферы, рациосферы, инфосферы, интеллектосферы. И все они, порождаясь природой, "снимают" ее , противостоят ей. Основное глобальное противоречие, разламывающее нашу судьбу - противоречие между естественным и искусственным, между универсумом природы и универсумом деятельности. Данное противоречие существовало с момента появления человечества, но в настоящее время оно обострилось до критического состояния. Здесь незачем повторяться насчет различных возникающих перед нами опасностей. Об этом все знают, все пишут. Специфически философская проблема в другом: "Как удивительно неразумно устроена "ноосфера" - пишет Р.К.Баландин, и с ним, конечно, придется согласиться, - сколько бессмыслицы в поведении людей, если они пустячные, необязательные, а то и сомнительные удобства или удовольствия готовы оплачивать собственной жизнью"3 {3. Баландин Р.К. Область деятельности человека. Техносфера. Минск, 1982. С. 121.}.
Чем обусловлено это "неразумие" сферы разума? Только ли субъективными причинами — человеческой глупостью, слабостями, недальновидностью? Они, как говорится, "имеют место", но суть вопроса всетаки глубже. Осмелимся выдвинуть тезис, расходящийся с традиционными философскими представлениями в принципе, а именно: субстанционально логос не является противоположностью хаоса. Все дело в уровне организационной сложности бытия и месте человека в нем.
Начиная с античности, стихийное, слепое, хаотическое отождествлялось с материей, а форма, структура - с идеей, разумом. Мысль противостоит природе как сознание - бессознательному, как закон и мера — беспорядочному, косному, непредсказуемому. Если, однако, оппозицию логоса и хаоса опустить с божественно-космической высоты на землю, то это — оппозиция освоенного и дикого (вареного и сырого по Леви-Строссу), это отношение между искусственным и естественным. Говоря современным языком, это, с одной стороны, знание, информация, а с другой, "вещность", субстрат, который надо организовать, "обработать". Подлинно мы знаем то, что создали сами. Тогда мы им владеем, управляем, оно нам подчинено. Горшок не может быть сложнее горшечника. Критерием истины как и критерием нашего могущества, господства над природой, внешними объектами считается практическое осуществление замысла по их преобразованию.
Но что происходит с этой тысячелетней парадигмой, когда ноосфера начинает преобладать над биосферой? Она "перестает работать", теряя объяснительную силу. Действительно, разве мы не свидетели "хаоса по управленчески"? Все делается сознательно, по планам и целевым программам, а результаты сплошь и рядом противоположны намечавшимся. В синергетике, особенно в работах И.Пригожина показано, как хаос превращается в порядок. Порядок из хаоса. Но это отношение, по-видимому, симметрично. Порядок на одном уровне превращается в хаос на другом. Хаос из порядка!
Искусственная среда обретает способность к саморазвитию. У нее появляются черты, не вытекающие из первоначально поставленных людьми задач. Изменяясь по своему внутреннему закону, транс-цендируя за пределы, соразмерные им как конкретным живым индивидам, она становится бытием, которое находится не просто "за" нами, оно и "впереди" нас. Не только предметы, но и знание, информация, мысль, то есть то, чем мы осваиваем мир, объективиру-ясь, отчуждаются, перестают быть подвластными нам, обретают автономные свойства. Оказывается, что "своемерное" развитие, наряду с "дочеловеческой", природной реальностью присуще и реальности "постчеловеческой", искусственной, как предметной, так и информационной. Логос, искусственное перестает быть выражением собственно человеческой свободы.
Рубеж самостоятельности любой системы по отношению к человеку определяется мерой ее сложности. Мы вступили в мир нелинейных взаимодействий, состоящих из систем с многозвенными обратными связями. Вернее не вступили, а создаем, ибо сами по себе вещи не сложны и не просты, это зависит от притязаний к ним. И птица парит в поднебесье вполне легко. Это просто ее жизнь. Но сколько сведений из механики, физики, химии нужно для того, чтобы в воздух, а тем более в космос поднялся человек. Весьма сложная теория, как известно, нужна для того, чтобы объяснить как ребенок держит голову. Такой теории до сих пор нет, но младенец, к счастью, не знает об этом и делает все без математических расчетов. Напротив, простое движение робота-манипулятора является результатом заранее составленной программы. В общем, сложность там, где искусственность. И чем отчужденнее процессы или объекты от возможности их непосредственного восприятия человеком как целостным духовно-телесным существом, тем они являются для него более сложными.
Специалисты-методологи говорят о контр-рациональности нелинейных систем. Действительно, нередкость, когда решения, рациональные по отдельности, в условиях сложного взаимодействия превращаются в иррациональное. Возникает "ловушка рациональности", выбраться из которой, руководствуясь одной логической последовательностью рассуждений — нельзя. Люди, плененные такой рациональностью, все экологические требования к какой-либо социотехнической системе воспринимают как безответственные и абсурдные, хотя на самом деле абсурд заключен в логике ее развития. Абсурд для человека. Типичной при управлении сверхсложными системами является ситуация, когда конкретное решение по ее улучшению дает эффект общего ухудшения. Усилие, направленное на болевую точку системы либо бесполезно, либо приводит к противоположному результату, а наши намерения осуществляются по принципу: шел в комнату, попал в другую. Можно привести множество примеров из экономической, социальной, политической жизни, когда целесообразные решения превращаются в бесцельную трату средств. На определенном этапе система управления становится сложнее системы, которой надо управлять. Надеяться, что искусственная реальность, ноосфера как целое, как универсум деятельности будет подвластно нашей воле, хотя бы и вооруженной большими компьютерами, значит плодить иллюзии.
Известно, что человеколюбивый титан Прометен дал людям огонь. Огонь - символ техники, орудийности, господства человека над природой. Теперь техника угрожает господством над человеком. Придется вспомнить, что Прометей дал нам еще одно благо, которым мы часто пользуемся, не замечая.
"Хор: Не сделал ли ты больше, чем сказал?
Прометей: Я от предвиденья избавил смертных.
Хор: Каким лекарством их уврачевал?
Прометен: Слепые в них я поселил надежды"4{4. Эсхил. Прикованный Прометей // Античная литература. Антология. Т. I. М., 1989. С. 231.}.
Ноосфера как гармония - сциентистский аналог социально-политических утопий типа коммунизма и прочих, более ранних мечтаний о рае. В соответствии с духом времени они теперь опираются на науку. Так к ним и надо относиться, хотя против утопий и надежд вообще выступать нет оснований. Они полезны в той мере, насколько, смягчая трагические реалии, помогают жить. Когда же утопия самодовлеюща, мешает трезвому взгляду на вещи, она может стать опаснее того, от чего спасает. Нужны реалистические надежды, функциональные утопии. Например, надежды, что возможно длительное совместное развитие биосферы и ноосферы, при котором скорость преобразования окружающей среды будет не выше скорости нашей адаптации к ней. Нужны утопии, соотнесенные с ценностями гуманизма. Эти надежды и утопии надо отличать от иллюзий, вытекающих из упования на безграничное могущество разума как логоса и связанных с ним ошибочных действий, с тем, чтобы, если не исключить их, то хотя бы ограничить. Иначе разум превращается в безумие.
В оценке перспектив человека в свете становления ноосферы явственно прослеживаются две линии: одна на его фактическое вытеснение техникой, лишение условий и смысла существования, другая на "выживание", на взаимодействие естественного и искусственного. "Пятая метаморфоза технологии, — пишет, например, один из типичных представителей первого подхода - очевидно произойдет в 2180-2230 гг., в результате передачи интеллектуальных способностей человека технике (курсив мой - В.К.), основанной на биосинтезе, на биотронном производстве. Этот период можно назвать биоинтеллектуальной революцией, которая охватит основные области человеческой деятельности, освободив его от забот о материальном производстве"5{5. Бондаренко АЛ. Современная технология: Теория и практика. Киев, 1985. С.123.}.
Чего здесь больше: разума или неразумия? Думается, что перед нами феномен "неразумного разума", то есть разума как интеллекта безразличного к машинному или человеческому воплощению. Это феномен машинного разума и человеческого неразумия, если не прямой глупости. Все уйдет от человека, даже интеллектуальные способности, а автор все радуется, полон планов скорейшего достижения подобного состояния. Может эти интеллектуальные способности от него уже ушли? А вообще-то не до шуток. Сциентизм выхолащивает все новые и новые сферы нашего сознания, по мере того как техника подавляет жизнь.
В широком мировоззренческом плане оппозиции сциентизма и гуманизма соответствует противостояние идеологии универсальной эволюции, когда все "низшее" служит материалом для "высшего" — и коэволюции, предполагающей, что появление новых форм бытия не лишает места во Вселенной предшествующие формы, ибо Вселенная бесконечна и бесконечно разнообразна. На Земле сосуществуют виды растений, животных с разницей в возрасте появления в миллионы лет. Универсум не направлен к какой-то точке или финалу и как целое никуда не развивается, а меняется, пульсирует. Следовательно, говорить надо не о развитии, а о движении материи, предполагая в нем как прогрессивные, так и регрессивные ветви, моменты равновесия, периоды функционирования. Это, в отличие от концепции эволюционизма, плюралистическая, "постмодернистская" Вселенная.
Противостояние сциентизма и гуманизма, технического и человеческого разума отражается и в понимании экологии, ее задач. С одной стороны она трактуется как экологическое производство, то есть как искусственная имитация функций природы при параллельном ее истреблении - это псевдоэкология, экспансия технологизма в экологическом маскхалате, — с другой, как экологизация производства с попыткой сделать его совместимым с природой, так, чтобы мы любили и берегли ее не только в своих благих намерениях, а чтобы ее любила и берегла наша техника. Для этого нужна сознательно проводимая биополитика, о которой в нашей литературе одной из первых заговорила Р.С.Карпинская. Биополитика, в конечном счете, это приведение техники к "мере жизни", к "мере человека". Она предполагает ориентацию на альтернативные технологии, контроль и ограничения на применения индустриальных технологий. Вместо уповании на ноосферу, которая будет управлять всем и вся, биополитика означает управление самой ноосферой. Но для этого и важно сохранять "человеческое измерение" разума, без чего для нас, людей, он может превратиться в нечто не только неразумное, но чрезвычайно опасное. Он станет врагом человека. Разум же в "человеческом измерении" — это Дух. Это, помимо интеллекта, способность верить, надеяться и любить. Таким образом, глобальная проблема сохранения природы и выживания человека может успешно решаться только при сохранении нашей духовности.
Литература
| Главная страница |