Главная страница Поиск  WinDoc.zip

О СРАВНЕНИИ КУЛЬТУР

О.Я. Бондаренко

В этой статье я хочу затронуть очень деликатную и в силу этого сложную тему. Автора легко упрекнуть в предвзятости, дилетантизме либо даже каких-то экстремистских устремлениях, но побудительные причины написания статьи вполне конкретны – попробовать разобраться в том, о чем не принято говорить вслух.

Мы знаем из практического опыта, что существует понятие “примитивная культура”. Оно, например, распространяется на народы, жившие в доисторическое времена либо живущие очень далеко от нас – где-нибудь в девственных лесах тропических стран; поскольку реально мы с этими народами не соприкасаемся, то назвать их культуру “примитивной” совесть нам позволяет.

Но раз есть “примитивная культура” и “развитая культура” – в существовании последней никто из современных людей не сомневается, то, следовательно, должна существовать и некая шкала, предполагающая поэтапный переход от примитивизма к развитости. Эту шкалу вполне можно было бы применять к оценке культур тех или иных стран и народов, в т.ч. народов, живущих непосредственно рядом с нами, или даже нашей собственной оценке. Но здесь-то и начинаются сложности. То, что позволительно для далеких дикарей, не переносится на нас самих и наших соседей. На данную тему наложено негласное табу. Поэтому ни один уважающий себя культуролог не станет заниматься разработкой шкалы сопоставления уровней культурного развития, не рискуя вызвать обвинения со стороны “заниженных” народов.

Между тем, принципиальная возможность создания такой шкалы, на взгляд автора, существует. Нежелание современных гуманитариев ее создавать объясняется просто – лозунг Великой французской революции “Свобода, равенство, братство”, ставший лозунгом человечества XIX–XX веков, по своему замыслу предполагает некую уравниловку, в т.ч. культурную, и является основой идеологии просвещения современности. Все народы равны и все народы братья! – тезис, в большей степени капиталистический (эпохи позднего развития капитализма, например, США с их концепцией защиты прав человека), чем – на практике – коммунистический. Но градация уровней культурного развития, тем не менее, де-факто существует, как бы ни пытались не акцентировать на ней внимание. Наша задача – выделить ее, абстрагируясь от сложившейся культурологической парадигмы, обусловленной идеологией “равенства для всех”.

Как вообще можно сравнивать культуры? Естественно, что не по количественному признаку – мол, от народа А эпохи В осталось больше глиняных черепков, чем от народа С эпохи D, поэтому он культурней. Такой подход абсурден. Абсурдно вообще любое количественное сопоставление, поскольку оно не дает реальную картину происходящего. Народы бывают разные по численности, живут в разных климатических зонах, у каждого из них – своя история со своими нюансами и оттенками, обусловленными той или иной эпохой, свой образ жизни, наконец, имеет значение увеличение или уменьшение всей массы культурных ценностей в результате стихийных бедствий, войн, соприкосновения с другими народами и т.д. и т.п.

Культуру вполне можно сравнивать, исходя из качественных показателей. Но другое дело, что общепринятых критериев оценки по качеству современной культурологией так и не выработано, потому что не ясно, о качестве чего можно говорить, рассуждая о культуре.

Поэтому сравнительный анализ различных культур как метод исследования, в общем-то, не получил распространения в сегодняшней науке (мы говорим о сути сравнительного анализа, а не о внешней форме). В самом деле, что сравнивать с чем? У одного народа такая-то материальная культура, у другого – иная, одни предпочитают такую-то гамму цветов и определенные узоры, другие – иные цвета и орнамент, у одних такие-то обряды и песни, у других – иные и т.п. Можно лишь описать то, что есть у одних, и то, что есть у других, и попробовать провести определенные параллели, если это возможно, а чаще всего это почти невозможно (представляете себе диссертацию на тему “Сравнительный анализ культуры франко-канадцев и племени бороро, жившего в таком-то веке”?!).

Но если исследователи главным образом описывают всё, что смогут увидеть и подметить, причем в мельчайших подробностях – чем больше, тем точнее, тем лучше, то это говорит о феноменологическом, т.е. описательном, подходе к исследованию. Феноменология не задается вопросом “почему?”, она зациклена на вычленении, группировке и систематизации, или классификации, и в силу этого любой анализ так или иначе переводит на количественные рельсы. Просто количественный фактор здесь может быть завуалирован и внешне представляться более утонченным, чем прямой подсчет черепков. Но суть его от этого не меняется: он не способен работать с качественными показателями, потому что его методологическая база изначально рассчитана на другое.

Многие культурологические исследования столь изощрены, что догадаться об их феноменологическом характере чрезвычайно сложно. Например, они заняты познанием духовности тех или иных культур – описывают восточную эзотерику или культы неких богов, стараются (отстраненно) понять внутренний путь самопознания и самосовершенствования мудрецов прошлого, пытаются проникнуть в тайны символизма таких-то обрядов, изображений, письмен и т.п., опять-таки как бы со стороны. В конечном счете цель этих исследований – количественная, т.е. вычленить (открыть) некую культуру N или ее ветвь и расширить энциклопедию всеобщего знания, внеся в нее новый, дополнительный и часто весьма симпатичный для читателей пунктик.

Эти исследования принципиально не готовы к тому, чтобы произвести подлинную качественную оценку объекта, которому посвящены. Они не задаются такой целью. Наоборот, они часто могут ненамеренно исказить такую оценку, выдавая желаемое за действительное. Скажем, некий труд, посвященный мудрости какой-либо ведической школы с описанием ее таинств, обрядов и символов в контексте культурной жизни определенного общества, благодаря своей скрупулезности создает у читателя впечатление, что описываемая ветвь культуры находится на недосягаемой высоте, а само общество – кладезь духовности, т.е. общая культура его идеальна. Но может оказаться, что в этом же обществе в реальной действительности дети мрут от голода миллионами, на улицах – смрад и вонь, а немногие мудрецы замкнулись в себе, медитируя, вместо того, чтобы активно перестраивать свой мир и улучшать его. И вновь мы имеем дело по сути с количественным, или частным, подходом, а вовсе не с реальным качественным анализом явления как такового, в сопоставлении с некой универсальной ценностной шкалой.

Здесь мы должны определиться, что именно считать культурой. Культура характеризует весь комплекс отношений внутри общества, а также отношений между обществами, т.е. она нематериальна. Отношение есть следствие воспитания, традиций и обрядов, некоего этнического стиля и характера, иными словами, внутреннего мира данного сообщества людей, они есть отражение внутреннего мира человека. Часть культуры получает свое выражение в чем-то внешнем, и мы имеем дело с материальной пограничной полосой культуры, т.е. материальной культурой. Таким образом, культура – это и материальные ценности общества, от предметов обихода до предметов роскоши, и обычаи и традиции, и сфера искусства, фольклора, и области жизни, которые так или иначе затрагивают все материальные и нематериальные аспекты: национальная кухня, национальные привычки, в т.ч. вредные, язык и мировоззрение, философия и мифотворчество, манера изъясняться и решать спорные вопросы, стиль поведения и т.д.

Для простоты мы сейчас можем говорить о материальной культуре как нижайшей ячейки культуры как таковой. Тем более, что от многих народов прошлого только материальная культура и осталась, и от некоторых народов современности до нас доходит лишь материальная прослойка, поскольку ничего больше от них у нас подлинного интереса не вызывает.

Возьмем однозначно низкоразвитую культуру, не важно чью. Пусть это будет замкнутое на себя племя с зачатками феодальных отношений. У него есть свои материальные ценности, удовлетворяющие эстетическим потребностям племени: одежда, утварь, примитивная мебель, здания и сооружения определенной формы, лубочные рисунки, статуэтки, выполняющие прежде всего ритуальную роль. Мода и искусство пришли из далеких времен, где они выполняли совсем не ту функцию, которую мы им приписали впоследствии, – скажем, ожерелье из зубов животного выполняло чисто утилитарную функцию защиты от данного животного, наскальное изображение, по поверьям, закабаляло дух того, кто был изображен, и т.п. В более поздние времена многие материальные ценности, по мере их накопления народами, просто вешались на себя, чтобы их можно было сразу унести в горы (леса) в случае опасности: всё свое ношу с собой! Отсюда и разнообразные бусы, монисто, браслеты, пояса, дорогие детали одежды и т.п.

Все эти ценные вещички изготовлялись по определенному шаблону. Это естественно, ведь если тотемом племени был крокодил, волк или як, то сильно отступать от реальной формы их зубов, когтей, тела и проч. мастер не мог, поскольку он не достиг бы функциональной цели: не “вселил” бы в изготовленную вещь дух тотема. Во многих племенах, не порывающих с девственной природой, вещь ценится именно за свою функциональность, с точки зрения заклинания духов, мифотворчества и др. – эстетика при этом привязывается к назначению вещи. Так, более красивая статуэтка, на взгляд европейских исследователей, может быть выброшена из хижины в угоду менее красивой, но “наполненной содержанием”, не понятным для европейцев, не контактирующих с местными духами (см., например, в книге: Колин М.Тернбул. Человек в Африке. – М., Наука, 1981).

Итак, шаблон. Некая заданная линия, внутренняя программа, заставляющая действовать по стандарту, понятному для ваятеля (мастера, художника, сказителя etc).

Нам сейчас трудно понять, сколь много значил для древних (сравнительно примитивных) народов шаблон. Чтобы разобраться в нем – как он действовал, – нужно сделать небольшое отступление и поговорить о бессознательном.

Обычно считается, что тему коллективного, либо этнического, бессознательного хорошо раскрыл Карл Густав Юнг. Многие культурологи нередко напрямую отталкиваются от его исследований и, в частности, от базовых понятий, созданных Юнгом. Однако автор этой работы, выступающий против количественного подхода в науке (иначе – линейного подхода, когда все рассматриваемые объекты равноценны для исследователя и представляют собой продукт расчленения целого, бесконечно пополняемый, многообразный по форме ряд), по сути дела выступает и против тех направлений наук о психическом, которые легли в основу изучения поведения групп.

Ни для кого не секрет, что общая психология с середины ХХ века переживает затяжной кризис. Методологически исчерпали себя многие ее ветви, включая и психоанализ, представителем которого является К.Г.Юнг. Кризис связан не с какими-то отрицательными свойствами самой психологии, а с глобальным кризисом науки как таковой, кризисом гносеологии, онтологии, методологии. Чисто утилитарные функции, которые сегодня выполняет наука, не позволяют ей перейти на новый качественный уровень развития, и она нередко так и замыкается на решении конкретных, частных задач.

В результате научные отрасли разобщены, их очень много (линейный, многообразный по форме ряд), количественный подход де-факто преобладает. Хотя он нынче очень изощрен.

К концу ХХ века в науке появились первые ростки совершенно иного подхода, который переносит акцент с количества (формы, видимого, осязаемого) на качество (то, что невидимо, но реально, потому что управляет). Предвестниками, на взгляд автора, выступили Лео фон Берталанфи с его системным анализом, Норберт Винер с кибернетикой, Клод Шеннон с теорией информации. Этим дисциплинам не хватало решительного отказа от линейности, разрыва с ней. Но смену линейному подходу наконец пришел уровневый. Уровневость предполагает иерархию рассматриваемых процессов и вводит т.н. уровневую теорию систем. Согласно ей, на каждом уровне динамика развития процесса схематично повторяется (фрактал), но формы будут разниться. Т.е. законы всегда общие для всех, но внешне проявляются они по-разному в зависимости от уровня. Поэтому нет смысла зацикливаться на изучении конкретных форм, а лучше изучать те законы, которые ими управляют. От количества мы переходим к качеству. Отсюда: вводится некая шкала качества, или уровневая шкала.

Пример повторения общей схемы развития по уровням: человек рождается, живет и умирает (базовый уровень), группа того или иного порядка рождается, живет и умирает (следующие уровни), какие-то подразделения человечества, например, нации, расы рождаются, живут и умирают (еще один уровень), вид homo sapiens рождается, живет и умирает (для человека – высший уровень). Впрочем, слово “умирает” некорректно, по крайней мере, для человечества в целом. Существуют условия, при которых происходит трансформация и рождается новая форма (“Конец и вновь начало”, по Л.Н.Гумилёву) либо объект исследований переходит на новый уровень (выходит в надсистему, по Г.С.Альтшуллеру).

Наиболее яркими представителями уровневого подхода, на взгляд автора, стали соответственно Л.Н.Гумилёв с его теорией пассионарности, Г.С.Альтшуллер с теорией решения изобретательских задач, автор дианетики Л.Р.Хаббард с его шкалой тонов, исследователи, которые специализируются в области волновой генетики (А.Г.Гурвич, П.П.Гаряев). Сказала свое слово и “бишкекская группа” физиков (С.К.Кадыров, Дж.А.Асанбаева, Н.А.Денисова и др.), к которой относит себя автор данной статьи; эта группа стоит у истоков уровневой физики, или физики абсолюта, – направления, альтернативного существующей линейной физике (основана на парадигме относительности).

Старый и новый подходы, в общем-то, не пересекаются, из-за чего часто возникает непонимание со стороны представителей традиционных направлений. Здесь мы имеем, как говорил Даниил Андреев, “разнствование по вертикали и горизонтали”.

Проиллюстрируем это на примере. В соответствии с существующей общей психологией, выделяется множество типов людей (типология), характеров и темпераментов, нюансов их поведения, особенностей ментального. Важное значение имеет структура ментального. Т.е. мы имеем расчленение единого целого (психики человека) на составные части, подлежащие рассмотрению. Скажем, так:

В отличие от него, дианетика (уровневая дисциплина, альтернативная наука о психическом) так делать не будет. Ее не интересуют типы, формы и т.п., она попросту абстрагируется от них. Зато она перенесет акцент на эмоционально-психическое состояние любого человека:

Как видно, люди всех темпераментов и характеров могут переживать все приведенные выше тона; вместо разделения, или разграничения, акцент здесь делается на объединение. Тон обычно меняется в течение дня (некоторого периода времени, этапов жизни, жизни в целом). Можно отразить это на графике (пример условный):

Конфигурация графиков будет неповторимой у каждого человека – как отпечатки пальцев. Но графики можно при желании группировать по основным тенденциям динамики: с сильными перепадами будут у легко возбудимых холериков, сглаженные – у флегматиков и т.п.

В течение жизни график образует волну – это общая закономерность:

Конфигурация графика будет разной в разные периоды жизни и, в частности, принципиально различаться в период подъема (легко упал – легко поднялся) и в период инерционного спуска (труднее расшатать, но упавши – тяжело поднимается).

В принципе последний рисунок отражает динамику пассионарных процессов в теории пассионарности Льва Гумилева (см., например, его книгу “От Руси к России”. – М., Экопрос, 1994). Отсюда: законы развития отдельного человека в принципе сопоставимы с законами развития [этнических] групп. Другое дело, что уровень группы выше, чем уровень человека, и соответственно формы – форма “человек”, форма “группа людей” и т.д. – разнятся, т.е. не совпадают.

Подробнее см. также в моей работе “Философия выживания этноса” (в трех книгах). – Бишкек, Илим, 1998. В ней рассматриваются основы этнической прогностики.

В соответствии с уровневым подходом, верхние области шкалы тонов – это области аналитической части разума, т.е. сознательного (сознание здесь подразумевается не на психологический манер, а как нечто философски-обобщенное, причем с уровневой точки зрения, – комплексный термин, отражающий всё, что относится к высшей нервной деятельности человека и отвечает за его умственную работу, память, воображение, духовность, творческие способности, умение принимать решения – т.н. “селф-детерминизм”, самостоятельное принятие решений, внутреннюю свободу и самоопределение, раскрепощенность духа).

Нижние области – области реактивной части разума, т.е. неосознаваемого (основанного на принципе внутреннего автоматизма: раздражитель – ответ, т.е. реакция на некое внешнее раздражение, заставляющая принимать решения, противоположность “селф-детерминизму”).

Важно соотношение аналитического и реактивного ума в структуре разума:

Таким образом, тон это есть коэффициент (индекс), отражающий соотношение осознанного и неосознанного. Чем выше тон, тем в меньшей степени человек (группа людей) подчиняется внутреннему автоматизму, т.е. заложенной программе действий.

Каждый тон предполагает определенный набор преобладающих поведенческих реакций. В каждом организме в разном тоне вырабатывается свой собственный набор биохимических веществ, т.е. в зависимости от тона меняется соотношение, скажем, белков, вырабатываемых организмом. Допустим, в тоне 1,0 (страха) количество адреналина в крови достигнет своего максимума.

Хороший, здоровый организм соответствует слаженной системе человек (высшие тона по шкале тонов). Здесь по сути воля человека и человеческий дух “ведут” организм, заставляя его подстраивать свою работу под потребности человека. В низких тонах клетки организма “ведут” то, что осталось от сознания, разные части организма не подчиняются разуму или ограниченно подчиняются, система человек начинает распадаться.

Отсюда: высший тон является нормой. Снижение по тону – отклонение от нормы, что влечет за собой нерациональное расходование внутренней энергии, укорачивает жизнь и приводит к аберрациям (отклонениям от прямого пути, оптимального набора действий, лишним усилиям). Это не соответствует принципу наименьшего действия, или иначе – бережливости природы. В соответствии с этим принципом, система всегда стремится к энергетически выгодному состоянию, т.е., в данном случае, к наивысшему тону . Любое отклонение от высшего, или нормы, вызывает равное по силе встречное противодействие, которое направлено на восстановление нормы. Так, во всяком случае, гласит известный в кибернетике принцип отрицательной обратной связи.

Поскольку каждый организм стремится к повышению своего тона, но имеет естественный физиологический и биологический ресурс, то, начиная с какого-то момента, он старается воспроизвести себя в другом организме с более высоким тоном (закон аффинити в дианетике гласит: единица жизни с низким тоном ориентируется на единицу жизни с более высоким тоном для наилучшего выживания).

Существуют тона свыше 4,0 – т.н. сверхсознание; по Альтшуллеру, мы здесь имеем выход в надсистему, или систему следующего порядка. Существуют тона и ниже 0 – ниже уровня какого бы то ни было осознания (система низшего порядка, подсистема). В этой статье мы их не рассматриваем.

Очень важно знать, что мы стопроцентно задействуем свои умственные способности тогда, когда находимся в самых высоких тонах, и это надо признать нормой для человека разумного. При достижении верхнего предела уровня в нас открываются дополнительные ресурсы – благодаря новым, внезапно возникающим качествам, в частности командному мышлению (нечто вроде телепатии, когда все одновременно понимают друг друга). Т.е. коэффициент оптимальности иначе отражает степень единства составных частей системы или, как говорят физики, когерентности. При наивысшем , равном единице, происходит резонанс, позволяющий рывком перейти на более высокий уровень (выйти в надсистему) – при прежнем запасе энергии, которая теперь расходуется наиболее целесообразно. При , близком к нулю, наоборот, каждая часть системы изолирована от другой, автономна и в силу этого системы как таковой больше не существует. Поодиночке бывшие составные части системы долго протянуть не смогут.

История всего человечества есть то же самое продвижение снизу вверх по шкале тонов – от разрозненных племен пещерного периода (низкие тона) к единому, связанному в одно целое человечеству будущего (высшие тона). Причем развитие человечества подчиняется принципу наименьшего действия или, если угодно, отрицательной обратной связи.

По мере прохождения различных тонов по шкале человечество и его составные (региональные, локальные) части меняет стиль своего поведения, который привязан к тому или иному тону. Так, при достижении тона 1,0-1,5 в мире царит безумие бессмысленных войн и неоправданного насилия, первобытнообщинный строй сменяется рабовладельческим, а потом и феодальным строем; в тоне 1,8 абсолютизм достигает своего расцвета, начинается эпоха революций и религиозных реформ; в тоне 2,0 царит классический марксовый капитализм (периода первоначального накопления капитала); в тоне 2,5 государство активно вмешивается в экономику и учится регулировать ее; в тоне 2,8-3,0 возникает тот фактически социалистический (на современный манер) строй, который мы наблюдаем сегодня в развитых странах мира. Наряду с высокими тонами в разных частях света сосуществуют и тона низкие, даже очень низкие, что вызвано особенностями развития этих регионов. Парадокс в том, что их наличие тормозит дальнейшее продвижение человечества вверх по шкале тонов. Поэтому дальнейший рост развитых стран не происходит, наблюдается, напротив, некоторый спад тона после прохождения пика.

Согласно упомянутому выше закону аффинити, слаборазвитые общества неосознанно тянутся вверх за теми, чей тон выше. При этом они ведут себя в соответствии с той ступенькой шкалы тонов, которой достигли, т.е. им присущ вполне конкретный, вызванный внутренним автоматизмом, набор поведенческих реакций. Скажем, если раньше тон некой этнической группы был в пределах 1,0, то она вела себя относительно скромно и в целом пассивно; при достижении тона 1,5 (гнева) характер поведения группы меняется, в ней появляются элементы активности, хотя и недостаточно продуманной, не слишком разумной (активности по форме, а не по содержанию). Немало представителей такой этнической группы в данный момент будут вести себя зло, бессмысленно, жестоко, но, вместе с тем, будут считать себя правыми, т.е. оправдывать свои действия (благодаря аппарату т.н. “оправдательного мышления”). В тонах 1,5-2,0 у группы появляется навязчивая потребность в противниках. Если врага на самом деле нет, он искусственно создается.

Теперь о бессознательном. Как уже отмечалось выше, К.Г.Юнг создал свое учение о коллективном [этническом] бессознательном, где бессознательное толковалось на определенный манер – как некие архетипы, бессознательные образы, заложенные в каждом и определяющие во многом стиль коллективного мышления, формирующие мифотворчество, религиозное сознание, наконец, определяющие лицо национальной культуры. В нашем понимании коллективное бессознательное – нечто совершенно другое. Это то, что имеет отношение к низким тонам и определяется внутренней автоматикой, т.е. некой заданной программой, когда психика запрограммирована.

Согласно Л.Р.Хаббарду (см. книгу “Дианетика”), за реактивную часть разума отвечает боль, обычная физическая боль. Клетки организма фиксируют боль и всё, что ей сопутствует: аудиоощущения, видеощущения, кинестетические и органические ощущения, запахи и т.д. Такая запись на клеточном уровне называется “инграммой”. У нас есть основания полагать, что инграмма на деле – это принудительная перестановка пар нуклеотидов в цепочке молекулы ДНК, вызванная воздействием на клетку со стороны. Появилась боль – и клетка на время “оглушена”, теряет способность исполнять свои рабочие функции, т.е. испытывает дискомфорт. Она это “записывает” в молекулу ДНК, чтобы избежать в последующем повторения аналогичной боли. Так возникают предпосылки для реакции раздражитель – ответ в будущем, при условии, если в сфере видимости появятся записанные ранее ощущения, сопутствовавшие боли, болезненному состоянию организма (те же звуки, запахи, действующие лица и т.д.).

Организм, чтобы избежать повторения боли в аналогичных обстоятельствах, должен будет уйти из опасного места. Клеточная память превентивно отключит сознание (частично), и мы испытаем неясное беспокойство, страх, тревогу, чувство дискомфорта, а то и боль – как тогда, в первый раз.

Если мы не подчинимся клеткам и останемся, несмотря на предупреждение, то боль будет всё время с нами, внутри нас. И наш тон постоянно будет низок.

Это приводит к заболеваниям и постепенному разрушению организма. Почему? Цепочки нуклеотидов в спирали молекулы ДНК, вынужденно перестраиваясь, вызывают изменения в генах. Так, молекулы Н-белков (белков тканевой совместимости) в таком случае будут синтезироваться молекулой ДНК с некоторыми нарушениями, отклонениями от первоначальной структуры. А это значит, что новые возникающие в организме клетки с измененными Н-белками (последние служат опознавательным знаком для иммунной системы организма) будут… уничтожаться собственными лейкоцитами, поскольку иммунная система их не опознает. В результате в организме возникают разрывы коммуникаций, какие-то внутренние его части отмирают, система действует в разнобой. Приходит состояние заболевания.

В низких тонах человек много и часто болеет, продолжительность его жизни невелика. При продвижении человечества по шкале тонов вверх здоровье человека постепенно в целом улучшается, точнее, человек подходит к своей норме – здоровому, крепкому организму с ненарушенной (оптимальной) структурой ДНК.

Соответственно гораздо меньше становится боли, ибо высшие области шкалы тонов предполагают отсутствие войн и вооруженных конфликтов, развитое здравоохранение, высокий уровень жизни. Нетрудно увидеть сегодня на карте мира: где есть войны, там низок тон и много страданий; где тон высок – в США, Канаде, Японии, Австралии, Западной Европе – войн и вооруженных конфликтов сегодня как таковых нет, по крайней мере, на территории этих стран.

В прежние века человечество знало куда больше войн и страданий, чем оно знает сегодня. Возможно, масштаб войн был поскромней, но зато они приобретали перманентный характер и могли тянуться столетиями, постепенно истребляя поколение за поколением, навязывая людям никогда не проходящую боль.

История человека, писал В.Набоков, это история боли (“Пнин”).

В низких тонах боль всегда присутствовала в жизни человека. Во-первых, ее порождали бесконечные страдания, лишения, голод, болезни, отсутствие адекватной медицинской помощи, а также частые несчастные случаи, которые в силу причин, здесь не обсуждаемых, свойственны людям в низких тонах. Во-вторых, источником ее была идиотская система воспитания, образования, направленная на подавление индивидуальности ребенка, ломку его самоопределения и подчинение законам общины (группы). Родители истязали детей, особенно “непослушных”, психологически давили на них, отказывали им в праве на самостоятельное принятие решений. Муж насиловал и унижал жену. Барин “учил уму-разуму” своих подчиненных. Следствие применяло ужасные методы дознания просто так к любому, кто попадется под руку, кто в чем-то отличается от субъективной “нормы”. Для слаборазвитых народов, стоящих невысоко по шкале тонов, был характерен т.н. “синдром младшего” – он предполагал, что младшие дети в семье беспрекословно подчинялись воле старших и в силу этого были, как правило, забиты, запуганы, с большим числом психических комплексов и подавленным внутренним “Я”.

Бытовой садизм был очень характерен для таких обществ. Он часто принимал утонченные формы – в виде измывательств над чужаком (помыкание невесткой), грубом вмешательстве в личную жизнь младших (согласие на “умыкание” невест, демонстративное расстройство нежелательного брака кого-то из зависимых лиц), постоянных “наездах” на близких по поводу и без повода, чтобы таким образом продемонстрировать свою силу, весьма сомнительную за пределами дома. Т.е. это являлось своего рода формой семейной и социальной дедовщины.

В таких обществах вся жизнь была мелочно регламентирована, подчинялась множеству неписаных запретов и табу: как, когда и с кем говорить, куда можно и куда нельзя ходить, как и на что смотреть, какую иметь походку и осанку, с кем общаться, как и что готовить, где сидеть, где стоять, как убирать (не поднимать веник выше стола), с какой стороны садиться на лошадь или подойти к корове, чтобы ее подоить, что есть (предписанное число съедаемых лепешек у ацтеков в зависимости от возраста, кастовое питание у жителей Индии, Японии, мужская и женская еда у гавайцев и др.), во что одеваться, как принимать гостей, во что верить и т.д. и т.п. Очень строго соблюдались все внешние условности (что “прилично” и что “неприлично”), была расписана даже структура собственного тела (различались “чистые” и “нечистые” его части). Самостоятельность здесь полностью исключалась. Любые отклонения от программы жестоко карались, и действия людей были заучены до автоматизма.

Обилие боли закрепляло эту программу на генетическом уровне – в форме клеточных записей-инграмм. Правда, от этого уже молодой организм начинал постепенно разрушаться, но альтернативы не было – сравнивать было не с чем.

Все отрицательные характеристики слаборазвитых обществ, приведенные выше, относятся к области коллективного бессознательного (на новый манер) или, если угодно, коллективного неосознанного и вызваны болью, одной только болью.

Надо добавить, что боль бывает разной интенсивности и продолжительности – в зависимости от этого принудительно отклоняется от нормы разное количество пар нуклеотидов в цепочке молекулы ДНК и, возможно, в различных участках молекулы. В общем-то, резерв ДНК очень велик. Но не бесконечен. Боль может передаваться из поколения в поколение, от родителей к детям на генетическом уровне, путем наследования отклонений. При этом она продолжает накапливаться из поколение в поколение, т.е. отклонения всё возрастают. В результате с возрастом этническая группа становится всё более и более аберрированной (с отклонениями от природной нормы, с точки зрения коэффициента оптимальности , и соответствующим снижением по шкале тонов). Рано или поздно такая группа опустится до тона 0,1, который предполагает полный распад с последующим исчезновением. Следовательно, достигнут болевой порог, за которым процесс становится необратим, и напряжение генов у людей достигло наивысшего значения. Что произойдет дальше? В книге “Философия выживания этноса” я рассматривал т.н. закон предсмертного всплеска жизнеобеспечения (ПВЖО), в соответствии с которым при достижении уровня умирания в организме возникает встречный импульс-рывок, смысл которого – резкое, взрывообразное отталкивание организма от смерти, т.е. моментальное повышение по шкале тонов (отсюда и необычный приток сил в миг опасности, и прояснение разума в последние мгновения жизни). Закон ПВЖО срабатывает всегда на том или ином уровне, но обстоятельства не всегда дают ему видимо проявиться. Иногда сознание человека намеренно забито (подавлено) установкой на уход из жизни.

Если вся этническая группа подошла коллективно к болевому порогу, то следует ждать… естественных мутаций: во внешне забитых, “богобоязненных” семьях вымирающего этноса или, точнее, остатков от него вдруг рождаются детки-непоседы с очищенным инграммным банком, т.е., грубо говоря, с обновленным, как бы с иголочки набором хромосом и оптимальным (уже без нарушений) порядком цепочек молекулы ДНК в клетках. Самое главное – у них будет измененный стиль поведения, потому что прежние психологические установки полностью или, что на практике вероятней, частично утратили свою силу.

Конечно, родители постараются “выбить дурь” из таких необычных детей и соответственно понизить их по тону, но если мы будем рассматривать маленьких генетических мутантиков не как природное исключение, а как закономерное генетическое и даже социальное явление, то понятно, что они окажутся достаточно жизнеспособными в целом.

(Необходимое разъяснение. Генетическая перестройка организма может происходить не только вследствие предсмертного всплеска жизнеобеспечения, но и при смешении этносов, т.е. в результате межнациональных браков. В первом случае она получается как бы “сама собой” и является реакцией системы на приближающееся разрушение – динамика тона в этом случае направлена резко вверх по шкале тонов, в сторону наиболее выгодного энергетического режима, что прямо обусловлено принципом наименьшего действия. Мутации здесь достигают максимума. Во втором случае правильнее говорить даже не о генетической перестройке, а о генетической подстройке, – согласно законам наследования, особь получает лучшие признаки, обеспечивающие выживание, из набора всех возможных, поскольку родители разных этнических групп обеспечивают в сумме очень разный и потому широкий генетический диапазон. Такие детки-полукровки будут, по сравнению с родителями, более оптимальными, с точки зрения выживания в окружающей среде и, кстати, более красивыми, потому что, на взгляд автора, оптимальное, или наилучшее, воспринимается человеком как красивое. В случае смешанных браков аберрированные системы получают импульс со стороны, им как бы помогают реализовать заложенное в них стремление к оптимальности, провоцируют их на повышение тона. Такие ситуации встречаются в истории куда чаще, чем естественные мутации, обусловленные действием предсмертного всплеска жизнеобеспечения, но и эффективность их меньше, т.е. мы имеем дело со своего рода микромутациями, коррекцией инграммного банка в сторону незначительного очищения. Повышение по тону в данном случае относительно невелико).

При появлении “нестандартного поколения” произойдет, если пользоваться терминологией Л.Н.Гумилева, пассионарный толчок, и детки-пассионарии со временем поведут этнос за собой. Пассионарии здесь – люди, чей тон в силу ряда причин чуть выше, чем средний тон окружающих, что позволяет навязывать окружающим свой стереотип поведения в соответствии с законом аффинити. Пассионарность не всегда абсолютна, она чаще относительна, т.е. приходит к тем или иным членам общества в определенное время и, по мере их старения или усталости, уходит по цепочке к следующим. Таким образом, пассионарность – это скорее социальное явление.

Каждая этническая группа переживает полный цикл своей жизни: сначала пассионарный подъем с консолидацией, потом инерционный спуск, распад, разобщение, поглощение другими этносами, модификация и – всё заново, конец и вновь начало (новая жизнь в измененной этнической форме, т.е. в качестве несколько уже иного, сыновнего этноса, с иными этническими привычками и новыми моделями поведения, а возможно, и новым фенотипом – внешним обликом).

По Л.Н.Гумилеву, продолжительность такого полного цикла составляет 1100-1500 лет. Однако я считаю, что продолжительность на самом деле не является фиксированной величиной и зависит от уровня, на котором развивается этническая волна, – чем выше уровень (усредненный тон), тем плотнее волна, ее длина короче и интенсивность этнических процессов возрастает. Так, американский этнос проходит свой путь куда с большей скоростью, чем этносы феодальных времен, и его полный цикл жизни будет однозначно составлять меньшее, много меньшее число лет, чем период, указанный Гумилевым.

При переходе от одной этнической волны (этнос А) к другой (сыновний, или модифицированный, этнос Б) этническая память большей частью теряется. Т.е. этнос Б возьмет у этноса А не всё, а лишь кое-что, что поможет ему лучше выживать в изменившихся условиях. О большинстве событий “прошлой жизни” он никогда не вспомнит, по крайней мере, останется к ним эмоционально глух. Как современные русские, в общем-то, совершенно безразличны к Куликовскому сражению – по сравнению, например, с недавними чеченскими и афганскими кампаниями.

Уже одно это ставит под сомнение идею Юнга об архетипах – ведь через каждые 500-1000 или чуть больше лет память об архетипах должна просто пропадать, и ей на смену постепенно придут совершенно новые, иные архетипы.

Так мы приходим к пониманию волнообразного развития культуры, где шкалой для измерения уровня ее развития на тот или иной момент будет служить как минимум приведенная выше шкала тонов либо, если так больше нравится читателю, шкала индексации .

Теперь мы вернемся к сравнению культур, о чем начали говорить ранее. И рассмотрим упоминавшийся выше шаблон – некий стандарт, в соответствии с которым формируются культурные ценности в низкоразвитых (по шкале тонов) обществах.

Итак, шаблон. Заданная линия, внутренняя программа, заставляющая действовать мастера – создателя культурных ценностей в строго определенных рамках.

Допустим, мастер решил создать статуэтку, имеющую, как и всё в примитивном обществе, вполне конкретное утилитарное назначение – соответствующую тому или иному заклинанию, заговору, ритуалу, обряду и вообще определенному случаю. Если это действительно талантливый мастер, – а наличие таланта не зависит от уровня развития общества, – то он может создать маленький шедевр. Однако понятный окружающим, т.е. использующий традиционный набор средств для изготовления и обработки изделия, привычные технические приемы, опознаваемое содержание, формы и расцветки, укладывающиеся в местные каноны. Это будет совершенно индивидуальная статуэтка – и, вместе с тем, сделанная по навязываемому обществом культурному шаблону.

Как бы ни был велик мастер, он будет исходить из тех эстетических принципов, которые с малолетства закладываются ему в психику благодаря коллективному бессознательному.

Так, Андрей Рублёв писал великие иконы, но сама манера их написания оставалась, в общем-то, наивно-детской, по-своему лубочной – во всяком случае, отличной от более совершенной манеры изображения лиц на картинах поздних художников, скажем, эпохи Возрождения.

Здесь также надо иметь в виду почти полное подавление индивидуальности мастера на начальном этапе развития культуры. Свое “Я” находилось тогда у людей в подчиненном положении по сравнению с родоплеменным или общинным, групповым (не командным!) “МЫ”. Никакого представления об авторстве не существовало. “Автор, будь то создатель жития, саги, проповеди, миниатюры, рукописи или какого-либо технического усовершенствования, рассматривал свое творение прежде всего с точки зрения коллективной, артельной работы над целым, которое уже было ему предзадано. Такой взгляд не исключал авторского самосознания, но творческая самооценка заключалась не в противопоставлении себя миру, не в утверждении своей самобытности, несхожести с другими, а в смиренно-горделивом осознании мастерства, с которым автор выявил и сумел применить унаследованные “цеховые” навыки и знания, в том, что он с максимальной полнотой и совершенством высказал истину, принадлежащую всем” (А.Я.Гуревич. Категории средневековой культуры. Цит. по: И.С.Кон. Открытие “Я”. – М., Политиздат, 1978, с.180).

Таким образом, под шаблоном здесь нужно понимать субъективную “истину” группы, ее представление о том, как должно быть.

Мастер на начальном этапе развития культуры никогда не выйдет за допустимые рамки. Во-первых, потому, что он не чувствует себя уполномоченным на это. Во-вторых, приемы воспитания, образования и постижения мастерства, используемые в обществе, сделают мастера психологически не способным вообразить себе то, что изначально не оговорено коллективным бессознательным.

Можно сказать, что боль формирует шаблоны, т.е. предписываемые вкусы общества.

В чем заключается разница между ремесленником, мастером и великим мастером? Первый, как правило, будет полностью механически использовать шаблоны или даже какую-то часть шаблона, не приближаясь к границам основной линии:

Второй вправе приближаться к границам и тем самым склонен к расширению диапазона:

Что касается великого мастера, то он, вероятно, будет представлять собой исключение из правила. И потому в раннем обществе – обществе обезличенном, лишенном индивидуальности – великие мастера либо не появляются, либо их появление привязано к тем или иным закономерностям. Например, к пассионарному толчку и происшедшим в обществе естественным мутациям, порождающим новую этническую волну.

Великий мастер способен выйти за пределы разрешенных границ, поскольку его творчество не укладывается в шаблоны. Конечно, выход за пределы шаблона и в этом случае не будет принципиальным, это будет просто выход. Кругозор ранних (примитивных) обществ, в общем-то, настолько ограничен – ввиду ограниченных коммуникаций с другими обществами, или этносами, – что принципиальный пересмотр шаблона представляется физически невозможным из-за естественных ограничений восприятия самого великого мастера. Скажем, древнерусский зодчий – даже самый гениальный – не смог бы додуматься до конструкций Ле Корбузье. Вместе с тем, совершив поездку в другие страны (в Индию, например, как Афанасий Никитин), он был бы морально готов ввести в свое творчество отдельные, пусть и очень крошечные, элементы незнакомой подсмотренной культуры. В этом состояло его отличие от мастеров более скромного ранга и ремесленников.

Вопрос в том, почему великий мастер способен выйти за пределы неписаных границ. Как может случиться такое? Он должен быть психологически готов к этому. В обществе низких тонов он, как и все, будет иметь невысокий тон и подчиняться выработанному бессознательному, но, видимо, тон его будет в чем-то чуть выше, чем тон окружающих и, следовательно, подчиняться бессознательному он будет чуть в меньшей степени. Эта маленькая осознанная надстроечка к бессознательному даст ему возможность отличаться от всех:

Или так:

Пунктиром указано среднее, соответствующее тону 1,0.

Если нечто выходит за допустимые рамки, то оно, как правило, отторгается потребителями. Великие мастера появляются тогда, когда в них имеется невысказанная потребность, но это не мешает обществу встречать их творения поначалу в штыки.

Если общество внутренне меняется (пусть и постепенно) с соответствующим продвижением по шкале тонов, значит, что-то меняется в психике его членов. Эти изменения делают принципиально возможным согласие “заметить” отклонения от шаблона с течением времени. Т.е. в неготовом обществе отклонений либо не будет, либо они никак не воспримутся обществом, но готовность к восприятию свидетельствует о подспудных переменах. Срок, который нужен для усвоения перемен, не так важен – на начальных этапах развития он может составлять десятилетия, а то и века.

Таким образом, то, что первоначально выходило за рамки основной линии культуры и отторгалось, со временем “врастает” в ее пограничные области, и за счет этого линия культуры постепенно расширяется:

Отсюда видно, что культура имеет прецедентный характер. Раз созданное, или сотворенное, может быть замечено и включено в “культурный банк данных” при условии, что внутренние процессы, протекающие в недрах общества, провоцируют появление таких созданий, или творений.

Дадим и определение основной линии культуры. Это есть совокупность всех возможных в данном обществе стилей, направлений, форм культурной деятельности, которые являются наиболее характерными и воспринимаются людьми. Она затрагивает сферу отношений между членами общества, их внутренний мир и манеру видения мира, а также материальную культуру с присущими ей цветовыми, орнаментальными, музыкальными, литературными, изобразительными, композиционными, тематическими и другими решениями, техническими приемами создания тех или иных объектов, имеющих отношение к сфере культуры и искусства.

Результатом постепенного расширения культурной линии может стать размывание шаблонов. Что это значит? Если раньше статуэтка должна была быть только такой и не иной, то с течением времени допускаются иные композиции, раскраска, материал и т.п., обновляется тематика прикладных изделий. И узкая функциональность культуры начинает отступать – скажем, первоначальный шаблон используется для одних случаев, новые формы приберегают для других случаев и т.п., т.е. набор случаев становится шире.

Можно сказать, что раньше культурная линия состояла из одного шаблона, теперь – из нескольких.

Аналогичным образом в русский песенный фольклор пришла в XIX веке частушка – явление, неизвестное в России более раннего периода.

Сам общий характер культурных ценностей может с течением времени меняться. Так, расширяется цветовая гамма и сложность орнамента (о блокировке цветовых ощущений у многих примитивных народов речь шла в книге “Философия выживания этноса”). Менее заунывным и мрачным может стать песенное искусство, отступая со временем от темы духов, безличных богов, загробного мира и погребальных ритуалов (погребальный плач и причитания, видимо, послужили прообразом появления песен вообще). Звуковая гамма становится полнее, используются первые примитивные музыкальные инструменты, появляются нейтральные и веселые обрядовые песни (когда брак выкристаллизовывается в “чистом” виде и возникает потребность в укреплении родов и образовании союза родов). В культуре появляются элементы агрессивности, точнее, воинственности – боевой клич влечет за собой ратные песни и ритуалы, меняется тематика сказаний и эпоса, герои которого всё больше начинают сражаться между собой. Таковы особенности переходной области между тонами 1,0 и 1,5.

Конечно же, возникают и новые виды искусства (новые шаблоны): воинское искусство, искусство изготовления оружия, искусство выращивания специальных лошадей и животных, искусство общения в экстремальных (приближенных к боевым) условиях, искусство ведения переговоров (на первых порах – в зачатке), искусство связи, искусство возведения оборонительных зданий и сооружений, нового передела земель, в т.ч. с военной и агрономической точек зрения, искусство заготовок на период длительных походов и т.д. Соответственно менялись и отношения между родителями и детьми (поощрялось рождение сыновей), между супругами (на жену возлагались дополнительные обязанности в период отсутствия мужчин), новый статус получали рабы (им вынуждены были больше доверять, что влекло за собой изменение правового положения). Менялись даже взаимоотношения в области секса – ведь половые контакты внутри семьи становились теперь относительно менее регулярными, зато они увеличивались на стороне, в условиях перманентных войн и с учетом появления института чужеземных наложниц (что, в свою очередь, вело к усиленному смешению этносов). Изменялись требования к гигиене и развивалась, пусть и примитивная, медицина.

Всё это влияло на возникновение новых областей культуры, вело к дальнейшему расширению культурной линии и, скажем так, создавало предпосылки для систематических отклонений от нее.

Нужно учесть и еще одну особенность, на которой мы более детально останавливались в главе “Какими были этносы прежних веков?” трилогии “Философии выживания этноса”. По мере повышения по шкале тонов в людях происходили качественные изменения, связанные с постепенным приближением к физиологической норме (стремлением к оптимальному – а оптимальное, или лучшее, принимается здесь за природную норму); так, люди в целом лучше видели и больше замечали, лучше различали цвета, лучше слышали, нетерпимей относились к резким и дурным запахам (т.е. у них разблокировался обонятельный аппарат), отчетливей ощущали вкус пищи, становились более чувствительными к боли, у них улучшались умственные способности, развивалась память и воображение, наконец, они знакомились с категорией выбора, многовариантности. В тонах выбора по сути нет (согласно заданной программе, из всего набора вариантов автоматически выбирается один-единственный, тот, который нужно, который предписан бессознательным); в тонах свыше 1,0 человек очень постепенно учится выбирать и по достижении тона 2,0 количественное многообразие становится для него максимальным (свыше тона 2,0 акцент переносится уже на качественное разнообразие).

Как отмечалось в указанной выше книге, люди лучше чувствовали, быстрей соображали, побеждали в себе отрицательные эмоции, приводили в порядок нервную систему, учились любить, дружить, познавали интимный мир, ранее им неизвестный, воспитывали в себе индивидуальность. Активно шел процесс становления личности и внутреннего “Я”.

Естественно, это всё влияло на рост самосознания и соответственно на ослабление зависимости от шаблона. Размывание шаблонов свидетельствовало о снижении внутреннего автоматизма и вынужденном поиске альтернативных решений.

Чем больше становилось самих шаблонов и чем расплывчатей были границы этих шаблонов, тем шире была основная линия культуры, которая увеличивалась на глазах. А чем шире линия культуры, тем с большей терпимостью воспринимаются отклонения от нее.

На ранних этапах отклонения или не воспринимались совсем или воспринимались крайне болезненно (диапазон разрешенных отклонений был также мал). На последующих этапах отклонения уже усваивались, впрочем, всё равно в пределах некоего диапазона, имевшего тенденцию к постепенному расширению.

На взгляд автора, сказанное выше характерно прежде всего для периода этнического подъема – первой половины жизни общества, когда динамика в целом, из поколения в поколение, идет вверх по шкале тонов (с естественными перепадами, или флуктуациями, в те или иные десятилетия). Говоря об особенностях этнического развития вообще, следует помнить, что формирование культуры и накопление культурных ценностей будет происходить по-разному в период подъема и период спуска – об этом см. более подробно в работах Л.Н.Гумилева и книге “Философия выживания этноса”, том второй. Во время подъема пассионарии (носители повышенного тона в период своей социально-активной деятельности) будут ориентироваться на те сферы жизни общества, которые далеки от культуры. Так, по Гумилеву, они будут водить соплеменников в походы на врага, торговать с чужеземцами, открывать свое дело, активно участвовать в политике, выборах и делать карьеру там, где можно хорошо “засветиться”. Искусство, наука, чисто культурные сферы не относятся к числу приоритетных областей. Поэтому те отдельные пассионарии, которые всё же окажутся великими мастерами в области литературы, поэзии, изобразительного искусства, прикладных ремесел, науки и техники и т.п. в данный период, в общем-то, предоставлены сами себе. Основная культурная линия еще не выработана до конца, она несколько аморфна, и любые ее изменения и дополнения воспринимаются обществом (пусть и со скрипом) потому, что, по большому счету, на культуру всем наплевать, она находится в откровенно неравном положении с прочими областями деятельности.

Так, пленники и пленницы, привезенные из дальних походов, привносят в культуру завоевателей свои элементы, и эти элементы постепенно врастают в культурную линию, расширяя пограничные области, – просто потому, что быт человека в период этнического подъема всегда оказывается второстепенным, и требования, предъявляемые к нему, ограничены. Общий пассионарный подъем, происходящий в это время, опережает процесс формирования и закрепления культурных достижений.

Надо сказать, что пассионарии от культуры, предоставленные сами себе, часто не имея контактов с себе подобными, действуя всё меньше по шаблонам, способны на нестандартные, неординарные (для данного общества) решения. Они-то и создают в конечном итоге качество культуры. Примером, с некоторыми оговорками, могут служить Мухаммед в арабском мире, Ньютон в Британии, Ломоносов в России – этим людям, на взгляд автора, довелось жить в эпоху этнического подъема в своих странах, и они наложили отпечаток своей деятельности на всю жизнь общества в последующие века.

Развивается со временем и прецедентный характер культуры. Он также не является застывшим, неизменным. Прецеденты возможны в силу развития аналитических способностей общества и “всплесков сознания” среди моря серого бессознательного стандарта. Следовательно, на самых ранних этапах развития, когда общество только начинало постепенный путь наверх и длительное время топталось в низких тонах, культура его по сути дела еще не знала прецедентов. В работе “Философия выживания этноса” шла речь о том, что этническое развитие, как и развитие всего человечества, идет по восходящей – не в арифметической, а в геометрической прогрессии, каждое маленькое повышение по шкале тонов означает качественный и количественный рост этноса, когда к нему примыкают всё новые и новые этнические единицы (рода, союзы родов и племен, нации и т.п. – образуется суперэтническая общность). Коэффициент по шкале тонов говорит нам о степени единства группы:

Утолщение динамики и происходит за счет прецедентов. Чем выше, тем шире – и тем больше прецедентов, прецедентный характер культуры растет.

Развиваясь и утолщаясь, основная линия культуры включает в себя всё новые области человеческой деятельности, что, в свою очередь, порождает вал прецедентов. После преодоления тона 1,5 общество (этнос, или уже феодальный союз этносов) проявляет тенденцию к абсолютизму и “просвещенной монархии” – пик ее приходится на тон 1,8. Появляются правовая культура, культура деловых и экономических отношений, торговли, финансовая и налоговая культура, культура связи и коммуникаций, культура дипломатии – это, правда, пока еще неразвитые сферы; укрепляются материальная культура, в частности производство предметов роскоши, одежды, культура этикета, в т.ч. придворного, искусство и литература, наука и технологии. Просвещение приводит с собой образование – в обществе появляется культура воспитания, школ и университетов. Возникает культура книгопечатания, книгоиздания и библиотечная культура. Совершенствуется языковая культура (в результате расширения коммуникаций и возникновения новых областей). Наконец, укрепляется и цветет буйным цветом чиновничья культура – вещь в принципе очень важная, с точки зрения развития правовой грамотности, этикета и [иерархических] взаимоотношений между людьми; в конце концов чиновничья культура по идее противостоит прямому насилию и агрессии (антикультуре).

В зародыше оказывается политическая культура и культура демократии – различные советы при монархах и региональные органы самоуправления, из которых потом родится собственно демократия. Поначалу несогласие с властью (сложившимися формами управления) выливается в противостояние не со светскими, а с религиозными лидерами, так как именно в эту эпоху идет активная религиозная реформация с возникновением раскольнических сект и проведением целого ряда церковных реформ. На первый план постепенно выдвигается интимизация отношений верующего с Богом. Поэтому здесь, видимо, можно говорить о развитии религиозной культуры.

Эпоха тона 2,0 приносит с собой революционную культуру. Вообще период тона есть время гражданских (внутриэтнических) войн и революций. Следствием его является резкое изменение форм управления обществом и, если так можно сказать, становление внутреннего “Я” у общества в целом, осознание себя самостоятельной независимой единицей. Начинается расцвет личностной культуры, которая предполагает рост индивидуализма и интимизацию отношений между близкими и родными. Соответственно приходит семейная культура (культура семейных отношений). В области экономики утверждает себя культура капиталистических отношений и, в частности, предпринимательская культура. Появляется культура профессиональных союзов (на обломках цеховой культуры), а также культура социального обеспечения. Укрепляется научная культура и культура оппонирования. Но развитие капитализма предполагает, помимо всего прочего, и культуру самоутверждения, которая постепенно начинает определять характер социально-психологических взаимоотношений между всеми членами общества.

Особую роль в эту эпоху приобретает культура гигиены и здравоохранения; люди впервые начинают следить за собой. Робко пробивается культура секса. Общество начинает ценить жизнь и разрабатывает механизм ее защиты, который затрагивает одну сферу за другой, начиная с больницы и спальни и заканчивая даже пеницитарными заведениями.

Так можно говорить о каждом тоне по шкале тонов, ибо малейший, самый крошечный рост тональности общества качественно изменяет людей как таковых, весь их внутренний мир. Так, например, со временем в общество приходят всё новые и новые разновидности культуры: обслуживания, деловая, политическая, общения и разрешения конфликтов, культура компромисса, культура СМИ и свободы слова, межнациональных отношений (тон 2,5), виртуальная, экологическая, культура потребления, культура защиты прав человека, межрасовых и межконфессиональных отношений, культура сексуальной терпимости (тона 2,8-3,0) и т.д. и т.п., список можно продолжать до бесконечности.

Нужно оговориться, что здесь, в тексте, автор имеет в виду не только конкретную историю конкретных стран, но и общую схему развития человечества и его региональных ветвей. Конечно, в разных обществах в разное время может складываться индивидуальное соотношение между теми или иными отдельными областями культуры, скажем, у древних индийцев была непропорционально развита культура секса, у майя – культура гигиены, у китайцев – культура питания и т.п., т.е. кто-то мог вполне забежать вперед. Но в целом, в совокупности это соотношение дает нам представление о полноте охвата всех возможных сфер человеческой деятельности и, следовательно, о качественной ступеньке исторического роста, т.е. преобладающем тоне.

Если в свое время государство инков имело в среднем, по оценкам автора, тон 1,1 (“военного коммунизма”), а Римская империя в пору расцвета – тон 1,8, то мы примерно можем себе представить уровень развития соответствующих культур. Мы также знаем, чего ожидать от нацистской Германии с ее тоном 1,5 либо современных Нидерландов – тон ориентировочно 3,0. Всё человечество в целом может иметь собственную динамику роста тонов: от 1,0 в среднем три-пять тысяч лет назад до 2,0-2,8 в среднем сегодня (разница между большинством развивающихся и развитых стран). Отсюда мы можем сделать вывод о состоянии общечеловеческой культуры раньше и теперь.

Здесь, как видите, мы идем методом от противного. Чтобы сравнить разные культуры, недостаточно знать, чем именно обладает тот или иной народ. Простое количественное сопоставление, как говорилось выше, ничего не дает. Гораздо важнее оценка группы по шкале внутреннего развития (критерии оценки и методика тестирования рассматриваются в книге “Философия выживания этноса”), и как следствие – примерная оценка потенциальных областей деятельности, имеющих отношение к культуре, которые еще не заполнены или еще не освоены.

Допустим, некий народ (этническая группа, объединенная общим бессознательным), проживающий рядом с нами в наши дни, обладает крайне самобытной материальной культурой, у него изумительный фольклор, оригинальное мировоззрение, он достиг замечательного мастерства в области прикладного искусства. Всё это выявляется в ходе количественной оценки, т.е. при помощи описательных (феноменологических) подходов. Мы можем этим ограничиться. Но внешняя характеристика народа не даст нам глубинных познаний; чтобы выявить то, что скрыто, что не показывается посторонним, что движет большой массой людей, определяет их внутренний мир, логику, поступки, формирует их мировоззрение, одного описания, даже очень детального, мало.

При ближайшем рассмотрении оказывается, что ряд человеческих сфер деятельности, уже известных, открытых и освоенных другими обществами, данным народом не освоен и является для него, в общем-то, “terra incognita”. В этом случае мы должны рассмотреть, что именно относится к “белым пятнам” культуры. Какие потенциальные сферы жизни человека еще не охвачены?

Например, тот же народ не выработал культуры деловых переговоров, т.е. он пока не чувствует необходимости определенной разумной регламентации деловых, предпринимательских, производственных, финансовых отношений. Соответственно отсюда мы можем судить об относительной неразвитости его экономики и низком уровне потребления, а следовательно, и об общем тоне (см. статью автора “Закон соответствия уровня потребления уровню выживания”). Но непривычка к ведению переговоров и, естественно, непонимание искусства компромисса принесут свои плоды не только в сфере экономики, но и в политической жизни и в сфере коммуникаций. Такому народу трудно будет выработать в себе лояльную линию поведения к партнеру вообще, он пока не сможет адекватно реагировать на изменение политической ситуации либо, скажем, на ситуацию, связанную с неуживчивым соседом – другой национальности или другого вероисповедания. При возникновении конфликта могут последовать неадекватные действия, не ставящие целью спокойное урегулирование конфликта.

Если тот же народ не выработал культуры воспитания и образования, то он будет не воспитывать подрастающее поколение, а натаскивать его: “Это нельзя! Это не трогать! Там не стоять! Туда не ходить!” и т.п. Этим самым будут закладываться в психику детей реактивные образцы поведения. Представители такого народа не смогут полноценно осознать необходимость подлинного обучения и образования – настоящие знания им пока еще не нужны, и в обществе предпочтут “купить” диплом ради престижа, но не платить за ценную профессиональную информацию. Соответственно система образования будет построена на коррупции, являясь фиктивным образованием. По принципу домино другие нематериальные сферы жизни – скажем, соцобеспечение, здравоохранение – также по своему характеру станут фиктивными. Соответственно это общество не сможет обеспечить должный уровень жизни стариков, детей, члены данного общества будут в целом достаточно больны (при этом избегая лишний раз обращаться к врачам, т.е. иметь фиктивное, иллюзорное, кажущееся – для публики – здоровье). В этом обществе пока не поймут, зачем вообще нужно оплачивать бюллетени и какой толк в защите своих прав трудящимися. Неразвитость или отсутствие профсоюзов также будет закономерно. Оно лишь подчеркнет низкий уровень развития права и правовых отношений и неразвитость капитализма (в данном случае – рыночных отношений).

В этом обществе еще неизвестна категория свободного выбора, по крайней мере, товарный ассортимент чрезвычайно ограничен, а народ – нетребователен. Мышление по стандарту (по шаблону) пока и не требует делать выбор, всё решается в силу выработанного автоматизма, а не необходимости постоянного включения аналитических способностей. Так, гостя будут кормить вполне определенным блюдом, как это предписано традициями, да и вообще стол не будет разнообразным, меню всегда ограничено некой схемой. Питание – нерегулярное, не здоровое. Очень большое значение будет иметь привязка к праздникам, ритуалам. Ритуалы не обсуждают, их выполняют, что также говорит об автоматизме действий и мышлении по заученному образцу.

Стандарт, либо шаблон, чувствуется во всем. Одинаковое поведение в тех или иных ситуациях, согласно выработанным реакциям, одинаковая манера говорить и однообразные темы для разговоров, одинаковая одежда – она может выступать в форме национальных костюмов, потому что так предписано этническим бессознательным. В таком обществе главное – не выделяться.

Чего еще нет у данного народа? Политической культуры (неумение выбирать и быть избранным, неразвитое чувство политической ответственности – об этом также см. статью автора “Демократия и тотемизм”). Низкий уровень демократизации обуславливает низкую культуру СМИ (газеты пестрят ядовитыми комментариями в стиле 1937 года, и читателям это нравится или, по крайней мере, они это проглатывают; неразвитый рынок информационных услуг; неинформированность или односторонняя информированность населения; низкое качество телепрограмм и другой информационной продукции, слабый охват вещанием и т.п.). Нет также экологической культуры – сельскохозяйственная обработка земель односторонняя и не всегда продуманная, озеленение хаотично, проблемы загрязнения окружающей среды не решаются, потребительское отношение к природе налицо (нет уважения к зеленым насаждениям). Естественно, что отсутствует виртуальная культура, поскольку нет Интернета и население не обучено обращаться с компьютерами. Не развита культура досуга (члены такого общества не умеют отдыхать – они либо работают на выживание, либо часами бездельничают, занимаясь прямым ничегонеделаньем, “смотрением в угол”; как альтернатива, нередко встречаются пьянство и примитивные азартные игры, отвлекающие на себя часть нерастраченной энергии). Люди всё время надеются на удачу, на случай, на “авось”, вместо того, чтобы самостоятельно решать свою судьбу и проявлять инициативу; мышление по стандарту блокирует предпринимательскую и всякую иную активность. Низкий уровень развития сексуальных отношений, сексуальная неинформированность ведут к постоянному домашнему насилию, которое воспринимается как должное. В тоне общества 1,0 насилию в той или иной форме по существу подвергается сто процентов населения.

Последнее, кстати, является причиной относительно более легкого отношения к смерти и неоправданной терпимости к страданиям; тема загробного мира, перехода в мир иной представляет для людей в низком тоне безусловный интерес, и, как это ни кощунственно звучит, она даже желанна. Преувеличенно большое внимание уделяется в таком обществе погребальным обрядам и обычаям.

Также для данного народа будет характерно отсутствие интимности между близкими и родными, акцент на потребности рода, а не на потребности тех или иных конкретных представителей рода, неразвитость внутреннего мира большинства людей, подмена подлинной духовности иллюзией духовности – например, за духовность будет выдаваться регулярное исполнение обрядов. Данная культура основана на комплексах (неполноценности либо, наоборот, превосходства), активно использует предрассудки (убеждения, не нуждающиеся в анализе). Соответственно высока зависимость от разного рода примет и психологическая установка на случайность, спонтанность, непредсказуемость протекания жизни, которым можно противопоставить лишь следование определенному выработанному ритму, – согласно данной логике, ритмичность, повторяемость должна защищать, а выполнение предписаний примет создаст так необходимый комфорт и безопасность. Содержание примет при этом никогда не анализируется.

Низкий тон и неразвитость своего “Я”, внутренняя забитость с массой запрограммированных самоограничений при неумении сдерживать отрицательные эмоции в экстремальных случаях, ограниченная коммуникативность, неадекватная оценка своих сил, стремление к мелочной регламентации всего и вся при неспособности по-настоящему контролировать ситуацию (“Богу так было угодно…”) – все эти характеристики большинства представителей этнической группы так или иначе влияют на лицо и уровень развития культуры группы.

В невысоком тоне человек зачастую не способен даже на идентификацию того, с чем он имеет дело. Иными словами, он не отождествляет используемый объект с присущими объекту индивидуальными свойствами и характеристиками; грубо говоря, человеку всё равно. Так, он может механически смотреть фильм по телевидению, не интересуясь его названием (не идентифицируя), может читать – в редких случаях – книгу, не отдавая себе отчет, кем и с какой целью она была написана (проблема авторства в данном случае не имеет значения). Жанровое разнообразие также для такого человека не играет роли – он либо бездумно потребляет всё подряд, по количеству, либо, в лучшем случае, зацикливается на чем-то одном (на детективах, на музыке избранного стиля и направления и т.д.). Соответственно он подсознательно нуждается в шаблонах и ориентируется на шаблон. Т.е. культура производит шаблоны в той степени, в какой их от нее ждут.

Конечно, мы рассматриваем условную этническую группу и условный народ в условно низком тоне. На практике тональность может различаться, и в зависимости от нее в поведение группы будут вноситься коррективы. Очень важно знать, насколько сильны элементы городской культуры в общей культуре; преобладание сельской культуры понижает средний культурный уровень, потому что сельский образ жизни предполагает меньшее число коммуникаций и большее подавление индивидуальности, строгое следование ритму и бессознательным предписаниям. Важны географические и исторические особенности – народ, постоянно находящийся в эпицентре событий, быстрее меняется и терпимей относится к отклонениям от основной культурной линии, потому что чаще сталкивается с прецедентами. Определенный уровень развития – в районе тона – нередко предполагает очень специфические формы коммуникаций, основанные на подавлении и агрессии, что делает народ (этническую группу) в этом тоне убежденной в собственной исключительности. Замкнутость на себя ведет к иллюзорной самодостаточности культуры и навязчивой идее мессианства (“особой роли” данного народа), которую, естественно, никто за пределами этой культуры не понимает и не принимает. В нижней области шкалы тонов также велика антикультура, т.е., так сказать, “культура” разрушения, уничтожения (применить насилие, проявить невнимательность к окружающим, нетерпимость, нарочно продемонстрировать неразвитость мышления, срубить дерево, избить животное, допустить разрушение здания, перекрыть воду, прекратить что-либо в силу бессознательной тяги к постоянному прекращению и т.п.).

Вообще до тона 2,0 в культуре будут преобладать элементы пессимизма, чего-то мрачного, неизбежного, постоянно присутствовать тема смерти, конца, которая тем сильнее, чем ниже тон. Однако по достижению тона 2,0 вопросы жизни и смерти как бы уравниваются в правах, и в более высоких областях по шкале тонов тема смерти, разрушения и вообще антикультура отступает.

Существует, на взгляд автора, и еще одна очень важная характеристика культуры, связанная со шкалой тонов. В любом обществе встречается разброс тонов. Так, тон стариков будет, как правило, ниже тона этнического ядра (социально-активной части населения) в среднем на 0,5 тона, а тон молодежи, наоборот, будет выше в среднем на 0,5 – об этом шла речь в книге “Философия выживания этноса”. Но, помимо этого, общество предполагает наличие множества подгрупп, прослоек, корпораций, субэтносов (по Л.Н.Гумилеву, конвиксий), тон которых может заметно отличаться от среднего. Говоря о среднем тоне, мы имеем в виду, что существуют отклонения от него в ту или иную сторону; для нас должно представлять интерес не само наличие отклонений, а диапазон, в пределах которого эти отклонения возможны. Как уже говорилось, чем ниже тон, тем меньше диапазон отклонений, и группа более однородна, монотонна с точки зрения психики и внутреннего, эмоционального мира, своих установок. Современная тональность развитых стран (в среднем 2,8-3,0) допускает резкое расширение этого диапазона. Скажем, в США могут сосуществовать мало общающиеся между собой подгруппы населения в тонах 1,5, 2,0, 2,5, 3,0, 3,5 и даже 4,0, но такого разброса мы не увидим, скажем, в Афганистане, где тон будет более однороден . И всё же, несмотря на это, американцы в целом будут лучше понимать друг друга, нежели афганцы, т.к. большинство жителей США имеет относительно высокую тональность, что подразумевает большую коммуникативность и внимание к качественным сторонам процесса общения, лучшее управление эмоциями.

Естественно, что больший разброс тонов влияет на ширину основной культурной линии. По существу в США уже нет единой культурной линии как таковой, а есть совокупность большого числа линий, которую при желании мы можем рассматривать как нечто условно общее, однонаправленное – в смысле, что качественное направление американской культуры, при всем ее разнообразии, все-таки относительно определено и вытекает из психологических установок американского суперэтноса.

С учетом этих основных уровневых характеристик культуры и культурной линии и роли, которую выполняют в ней шаблоны, исследователи могли бы примерно проводить параллели между уровнями развития тех или иных культур. По крайней мере, на взгляд автора. А с учетом того, что данная тема является, безусловно, болезненной – мы об этом говорили в самом начале статьи, – и мало кому понравится, если его культура будет признана недостаточно развитой, то можно и нужно идти методом от противного: не указывать прямо, чего названная культура уже достигла, а деликатно показывать сферы, которые ей лишь предстоит освоить, чтобы занять достойное место в культурном мире XXI века.

При этом данная – авторская – точка зрения исходит из того, что культур, застывших в своем развитии, статичных культур в принципе не бывает, по крайней мере, тогда, когда тон 1,0 (родоплеменной уровень) уже преодолен. Бывает медленное развитие культуры, ее периодическая зацикливаемость на тех или иных положениях, исходных постулатах, особенно мировоззренческих, которые не всегда подтверждаются временем. Но наша эпоха всё же предполагает относительное ускорение любых социальных и исторических процессов, и если мы рискнем дать оценку той или иной конкретной культуре, то всегда должны подчеркнуть период, для которого эта оценка действительна, потому что с годами оценка будет нуждаться в пересмотре. Застывших культур не бывает.

Сравнение культур – вещь вообще очень опасная и скользкая. По мнению автора, исследователи должны отдавать себе в этом отчет. Главной опасностью является субъективность оценки, избежать которой, видимо, можно только соединив усилия, потому что объективное есть бесконечное множество субъективных мнений (во всяком случае, с точки зрения наблюдателей, введенных в систему). Чаще всего мы склонны сравнивать сами с собой, молчаливо полагая, что являемся образцом, некой универсальной точкой отсчета (принимаем себя за норму, а свой уровень – за базовый). По Хаббарду, таковы свойства человеческого сознания – оправдывать каждый свой шаг и каждое свое действие (т.н. аппарат оправдательного мышления). Природа его понятна: любая система – имеются в виду саморазвивающиеся системы, включая систему человек, – если в ней нет сбоев, стремится перейти в оптимальный режим функционирования, т.е. к оптимальности, – как в целом, так и в каждый данный момент. В силу этого система не может занизить собственный уровень, поскольку это значило бы “официальное подтверждение” отклонения от оптимального режима, т.е. признание того, что система пока еще не соответствует норме:

Примечание к рисунку. Стрела оптимальности (обозначается значком ) – понятие, введенное автором в работах по философии единства. Оно означает, что развитие систем (в процессе самоорганизации) всегда происходит в одном направлении – в сторону наименьшего действия, или наиболее выгодного режима функционирования. Т.е. в сторону оптимального. Так происходит в том случае, если системы свободны от силового воздействия со стороны. При воздействии силы естественный ход процесса нарушается, замедляется и может даже видимо прерваться (что адекватно приложенной силе); в этом случае создается впечатление, что стрела оптимальности перестала работать. В действительности она есть закон природы.

Автор уверен, что сравнивать что-либо – хотя бы и стороннюю культуру – с самими собой, т.е. оценивать по себе, нельзя, ибо такая оценка будет, безусловно, субъективной. Для повышения степени объективности оценки за точку отсчета желательно взять наивысший уровень, уже достигнутый какими-либо системами в обозримом нами пространстве; при этом перед исследователем ставится задача выявления такого уровня, причем достаточно объективного выявления, что, с учетом существования стрелы оптимальности, несколько проблематично. Хорошо, когда собственный уровень удовлетворяет критериям оценки наивысшего (из имеющихся) уровня. Но в случае, когда выявленный базовый уровень присущ совершенно иному, отличному от нас обществу, исследователь попадает в тяжелую ситуацию, отдавая приоритет чужаку. Если он идет на это, то тем самым совершает акт мужества, рискуя быть непонятым в своей собственной среде.

Критерии оценки основаны на определении примерной ширины культурной линии (по уже открытым, охваченным, реально существующим областям) и степени размытости культурных шаблонов. Иными словами, по тому, насколько свободно общество строит систему отношений между людьми, формирующую культурные ценности и определяющую внутреннюю раскрепощенность своих членов, и насколько общество толерантно относится к выходу за пределы основной культурной линии. Сколько может существовать в одном?.. Если бесконечное множество, то мы говорим, что система полностью свободна.

У абсолютно свободного общества ширина культурной линии равна бесконечности.

На взгляд автора, культура США и стран Европейского сообщества сегодня качественно, т.е. по общему уровню развития, лидирует в мире по ряду показателей и, с этой точки зрения, может быть выбрана за ориентир. Само по себе это утверждение не говорит о нашем согласии или несогласии с конкретными формами, в которых эта культура воплощается, и наше субъективное ее восприятие не имеет особого значения. Данная культура в любом случае не идеал, ширина культурной линии, хотя и очень велика, но не бесконечна. Так, в развитых обществах существует целый ряд закрытых зон, которые лишь подчеркивают несовершенство достигнутого. Сошлюсь на мнение немецкого журналиста Роланда Рида, который так или иначе затронул эту тему в своей статье: “...Советскому человеку жилось лучше в том смысле, что он гораздо реже, чем немец, испытывал чувство национальной неполноценности. Немецкое же национальное чувство в последние 50 лет не могло не быть двойственным, ибо поражение Германии явилось незаурядным политическим событием. Это было поражение немецкого духа, хотя и раздутого до абсурда в своей абсолютизации. Абсурд лопнул, но при этом пострадало и самосознание нации в целом. Стало не только невозможно быть фашистом, стало стыдно называться немцем вообще...

...В сегодняшней Германии прежде всего нельзя быть националистом и антисемитом. Возникло новое разделение на “чистых” и “нечистых”. Это разделение, как видим, противоположно нацистскому, но мы уже говорили об опасности подобных шаблонов вообще. Дело не в том, что быть антисемитом и ярым националистом, несомненно, неприлично. Дело в том, что сам постоянный страх сказать нечто, что может быть интерпретировано как “некорректность”, является новой “тюрьмой для мышления”. Невозможно сказать о более низком уровне развития другого народа, невозможно привести статистику, показывающую (объективно!), какой процент преступлений в Германии совершается иностранцами, невозможно высказать мнение о неточностях в сценарии “Списка Шиндлера”...

...Исключительность, закрытость для критики определенных сфер опасна и тем, что приводит к их стагнации и вырождению. Кроме того, в обществе постепенно нарастает раздражение, ведущее к агрессивности. Как “правые”, так и “левые” запреты мешают реалистической оценке прошлого, вызывают “истеризацию” самосознания, укрепляя тот комплекс национальной неполноценности, с которого мы начали наши размышления” (“О национальной гордости тевтонов” / “Литературная газета” за 15 июня 1995 года).

Германия в данном случае – лишь пример. Помимо Германии, есть другие страны с развитой культурой, испытывающие сходные проблемы. И, кроме этого, уровень терпимости, предлагаемый западным миром, тоже имеет естественные границы (порог), о чем мы говорили в статье “Анатомия толерантности”. Поэтому, признавая западную культуру за лучшее из имеющегося, автор, тем не менее, отдает себе отчет, что совершенство, возможно, еще впереди.

Если со временем культура, скажем, Китая превзойдет уровень западной культуры по степени свободы выражения и толерантности (ширина культурной линии выйдет за пределы достигнутого Западом), то исследователи вполне могут переориентироваться на культуру Китая.

Итак, свобода, свобода и еще раз свобода. Свобода предполагает независимость от шаблонов, т.е. полностью самостоятельное принятие решений и осознание своих намерений, действий, поступков. Свобода подразумевает чистое, ясное сознание, не отягощенное комплексами и внутренними установками. Если в человеке (обществе) есть комплекс, допустим, превосходства, то такой человек (общество) также в действительности не свободен.

Процитирую собственную статью (“Этническая прогностика: возможно ли ее создание?”): “[Природа исследуемого процесса] связана с динамикой коллективного бессознательного. Вернемся опять к Л.Н.Гумилеву. По его теории пассионарности вся жизнь этноса укладывается в длину этнической волны, причем чем старше этнос, тем он культурней, цивилизованней. Молодые этнические группы более горячие, более жизнеспособные, но вместе с этим знают о мире куда меньше, да и культуру и искусство имеют неразвитую. Этнопрогностика добавляет: старые этносы лучше заботятся о детях и стариках, поддерживают науку, имеют хорошо налаженную экономику. Молодые – живут “одним днем”, легко относятся к разбазариванию средств, т.к. верят в то, что всё равно выживут в этом мире – сил-то много! Вместе они уравновешивают друг друга, потому что “молодежь” динамична и маневренна, легко перестраивается, а “старики” – хранители опыта, но при этом очень тяжелые на подъем. “Молодежь”, разворовывая нередко собственную страну, порождает периодические обвалы в мировой экономике, но психологически легко выходит из кризисов, тут же забывая о них. “Старики” же так и не могут остановить свою первоначально устойчивую и “правильную” экономику, расшатавшуюся в результате “молодежных” безобразий, входят в стагнацию и депрессию, тем самым уступая дорогу взрослеющим молодым этносам.

У молодых (фаза подъема) коллективного бессознательного мало. Мало и комплексов. Бессознательное носит поверхностный характер, в быту преобладают запретительные команды (или запретительный стандарт поведения): “Это нельзя!”, “Так не делать!” и т.п. С течением времени бессознательное копится, что является естественным следствием долгой жизни с ее трудностями, горестями, проблемами. Новое бессознательное напластовывается или наслаивается на предыдущие “оболочки”, пока самая нижняя из них, бывшая когда-то поверхностной, ни становится глубинной. Т.о., все запретительные команды переходят в сферу глубинного. У стариков (фаза спуска) коллективного бессознательного уже много. Много и комплексов. В быту преобладают предписывающие команды типа: “Ты должен этого добиться!”, “Необходимо поступить в университет и заработать миллион!” и т.п. На первый взгляд, кажется, что общество стало гораздо разумней и культурней и отказалось от запретов по пустякам. Но почему? Потому что запретительные стандарты уже заложены в людях с “молодых” времен, а теперь к ним вдобавок присоединились и предписывающие. Такие люди будут полностью опутаны тысячами условностей, сковывающими их и заставляющими действовать в рамках определенной жизненной “программы”.

Так, безработный представитель молодого этноса (условный, усредненный психологический тип) быстро найдет себе любую работу. Безработный представитель старого этноса будет до последнего искать работу “по специальности” и в конце концов умрет с голоду; скажем, “культурный” профессор никогда не согласится торговать на рынке именно из-за наличия избыточного числа комплексов. Так, пьяный представитель молодого этноса “потеряет тормоза” и будет приставать ко всем подряд, потому что ему море по колено. Пьяный представитель старого этноса в большинстве случаев не утратит чувства меры (подсознательно он знает, что и когда делать не следует), а если и утратит, то на “интеллигентный” манер, с какой-то претензией на соблюдение рамок приличия – скажем, он не будет настойчиво преследовать прохожих и добиваться любви незнакомой женщины. Мы можем назвать это еще “цивилизованным автоматизмом” или “цивилизованной инерционностью”.

Именно обилие комплексов отравляет жизнь почтенным и развитым этническим группам. Именно переполненность коллективным бессознательным сверх допустимого не дает этносу расти дальше, приспосабливаясь под стремительно меняющиеся условия, и порождает множество психических проблем…” (“Центральная Азия и Кавказ” №3(4) за 1999 г.; журнал издается в Швеции).

Автор данной статьи вводит понятие “эффект невидимого этнического спуска”, которое более детально рассматривается в других авторских работах. Смысл его в том, что если динамика этнического развития со временем (на протяжении жизни нескольких поколений) перестает расти по шкале тонов, то мы имеем дело с фактическим спадом (или спуском, инерционным периодом), хотя, на первый взгляд, ничего страшного в замедлении динамики нет:

Допустим, что общий достигнутый уровень (тон) достаточно высок. Но этого мало. Нужно, чтобы уровни без конца повышались, и развитие не стояло на месте в бесконечно меняющемся мире. Ведь кто-то будет идти вдогонку за данной этнической группой, рано или поздно освоит взятый однажды кем-то другим тон и – как знать! – может быть, превзойдет его:

Высокий тон – это уровень относительной свободы. Но свобода не есть застывшее, статичное состояние, она обманчива. Отсутствие дальнейшего роста говорит нам о негативных (скрытых) тенденциях развития: вроде бы сознание достаточно “чистое”, психологическая готовность к свободе есть, и разговоры на тему свободы постоянно ведутся, но… Всё больше и больше внутренних самоограничений, установок, шаблонов, названных Роландом Ридом “тюрьмой для мышления”… А где есть шаблоны, там схема основана на принуждении (внешне не всегда заметном), а вовсе не на доброй воле.

Шаблоны – любые! – ограничивают культуру. Псевдосвобода порождает видимость культуры, так сказать, внешнюю ее оболочку.

Можно считать себя свободным и верить в то, что твоя культура – самая передовая на Земле. Однако самая передовая внешняя оболочка всегда остается всего лишь оболочкой.

Психологические установки “Я должен!”, “Я добьюсь!”, “Я знаю!” – и “Я самый лучший”, “Я имею право”, “Мне позволено” – это есть те же самые психологические установки, комплексы (в данном случае: комплекс превосходства, излишней уверенности в своих силах). Важно не то, какие именно комплексы имеет та или иная этническая группа, а то, что она их вообще имеет.

Шаблон исключительности, гонора, эгоцентризма (социального или этнического) есть всего-навсего шаблон.

Культура, которая кичится своим превосходством, – это уже не культура, а лишь то, что от нее остается.

Поэтому, на взгляд автора, важен не достигнутый уровень культурного развития, а динамика изменения уровней: куда, в каком направлении пойдет развитие после того, как очередной тон уже “взят”.

В работах автора много говорится об этническом спуске: прямом и невидимом:

В первой половине данной статьи мы рассмотрели общий процесс расширения культурной линии (за счет увеличения числа шаблонов и размывания их границ) – этот процесс характерен для периода этнического подъема. А для периода спуска?.. Первая мысль, которая приходит в голову, – что всё будет прямо наоборот, и культурная линия должна постепенно сужаться.

Однако, по мнению автора, это далеко не так.

Рассмотрим, что должно быть в действительности по мере этнического спуска (инерционного периода). Согласно Л.Н.Гумилеву, вторая половина жизни этноса характеризуется перетеканием пассионариев в сферы искусства, науки, культуры вообще, т.е. области, которые прежде особого успеха у пассионариев не имели. В обществе выработана некая схема, определен путь его развития. Сказывается исторический опыт – ведь за плечами уже множество поколений, которые веками делали надстройку к уже имеющемуся базису. Этот период жизни этноса есть период расцвета культуры, по крайней мере, тех ее форм, которые сложились с течением времени.

Роль пассионариев меняется. Раньше они шли непроторенными путями, рисковали, выигрывали и проигрывали, потому что играли по-крупному. Сейчас на смену качеству приходит количество по принципу: “Лучше чаще, но по чуть-чуть”. Основные научные теории уже сформированы, во всяком случае, в рамках имеющейся парадигмы, направления искусства определены. Теперь уже всем достанется. На кафедрах университетов успешно защищается множество диссертаций, культура оппонирования достигла своего расцвета, поэты без труда издают сборники стихов, потому что издательское дело превратилось в бизнес, художники заняты оформлением различного рода шоу и т.п. Правда, и пассионарий в целом уже измельчал.

Быть первым почетно, быть вторым – выгодно.

Идти непроторенным путем становится всё сложнее и сложнее. Открыто всё, что общество подсознательно предполагало открыть. Шаблоны разработаны, стандарты заданы, стереотипы сформированы – цивилизованные, правда, и тон общества потому в целом относительно высок. Культура ставится на поток, не теряя при этом талантливых создателей, но как бы приручая их, отводя им “законное” место, которое им досталось по праву. Исчезает лишь момент неожиданности, глубинной самобытности, неповторимости, наконец, эмоциональной импульсивности прошедших лет.

В такие эпохи становится модно быть культурным: посещать театры, салоны и выставки, правильно – в соответствии с “цивилизованным шаблоном” – себя вести, иметь свое мнение обо всем, опять-таки, в пределах неких заданных мировоззренческих, этических и эстетических канонов и т.д. и т.п.

Итак, культура не идет вспять… Раз достигнутая ширина культурной линии закрепляется и остается неизменной. Но вот сам тон общества со временем имеет тенденцию к медленному (абсолютному или относительному) снижению… И в результате общество по мере спуска по шкале тонов становится заложником созданной однажды культуры, которая, таким образом, теряет динамику, гибкость, мобильность, свойство приспосабливаться к изменению обстановки. Можно сказать, что обществу больше не нужна культура в том объеме, который еще остается, но сделать уже ничего нельзя – культура давит, она становится тяжелой, неадекватной имеющимся потребностям. Меняется ситуация, совершенствуется внутренний психический мир представителей других обществ, окружающих данное, – но больше уже не развивается культура, о которой мы здесь говорим, во всяком случае, с точки зрения ее уровневого содержания (качественного перехода с уровня на уровень), а отнюдь не внешних форм.

Общество из нашего примера начинает нервничать, не понимая причину того, что с ним происходит. Напряжение постепенно растет – возможно, из поколения в поколение. “Мы такие культурные, но что же с нами?..” Этот вопрос рискует так и не получить ответа.

Этот период является самым тягостным потому, что он есть период иллюзий. Создается впечатление, что культура может спасти и защитить. Но она не спасает и не защищает. Трагизм ситуации в том, что люди не понимают, почему дают трещину и постепенно рушатся устои их жизни, отчего сходят со сцены цивилизации, заслуживших звание самых просвещенных, самых продвинутых, самых всезнающих на земле.

Конечно, упадок культуры по мере усиления этнического спуска рано или поздно начнет ощущаться – как следствие культурного “перенапряжения”. Упадок культуры (если мы говорим об основных тенденциях, а не о временных флуктуациях, обусловленных особенностью судьбы того или иного поколения) есть последняя грань, зримое проявление тех процессов, которые давно и скрытно протекали в недрах общества. Упадок культуры – это метастазы, а сама опухоль в действительности образовалась давно.

Картина динамики культур, которую мы здесь нарисовали, выглядит довольно мрачно. У читателя может создаться впечатление, что выхода нет. На самом деле процесс этнического развития – достаточно сложный процесс, и он имеет множество нюансов, особенностей, деталей, которые в данной статье не рассматриваются. Как правило, жизнь этноса укладывается в волну, имеющую период подъема (с формированием культуры), период спуска (с ростом внутреннего “культурного напряжения”) и момент толчка, импульса, который выполняет роль моста, перехода к новому периоду подъема с изменением внешних характеристик этноса, перевоплощением этноса А (родительского) в этнос Б (сыновний). В этот момент происходит ломка прежней, “давящей” культуры и “скидывание” ее, подобно тому, как змея скидывает старую кожу:

последовательная модификация культуры

В книге “Философия выживания этноса” мы также рассмотрели, что волны (в данном случае – культурные, либо этнические) в действительности не представляют собой прямой линейный ряд, им присуща уровневость:

В результате культуры не повторяются никогда, каждая точка, составляющая вышеприведенную динамику, характеризуется своим собственным и в целом уникальным набором свойств. Хотя, как уже говорилось, точки могут соответствовать тому или иному уровню.

В книге “Философия единства” мы рассмотрели, от чего зависит повышение по уровням – от степени единства составляющих системы. Если человек имеет чистое, ясное сознание, не замутненное реактивными действиями, комплексами и психологическими установками, он повышается по тону с соответствующим ростом коммуникабельности, т.е. склонен к командному созиданию. Такой человек не желает существовать в одиночку, у него экстраверсивный подход к жизни и стремление поделиться с окружающими радостями этого мира.

Соответственно такой человек большего добивается, он по определению активен. Он также дольше живет и имеет лучшее здоровье (т.е. у него неаберрированная психосоматика). Индекс выживаемости и утверждения себя в нашем мире у такого человека велик, его близок к единице. Мы принимаем этого человека за норму, точнее, он почти нормален, с природной точки зрения (ибо достижение стопроцентной, установленной природой нормы предполагает ряд дополнительных условий).

Уровень самоопределяемости у этого человека достаточно высок, это есть человек селф-детерминизма (“self-maid man”). Он умеет делать выбор и постоянно делает его, его психика не зависит от внутреннего автоматизма. И, естественно, он не приемлет шаблоны.

Ту же примерно схему мы можем перенести на этническое развитие в целом. Этносы – этнические единицы – состоят из людей, носителей определенного тона. Соответственно этническая единица также будет иметь определенный тон, который будет говорить нам о степени готовности к объединению с другими этническими единицами (к взаимопроникновению культур, отклонению от шаблона, расширению культурной линии):

Видно, что свойства этнических (внутриэтнических, межэтнических) единиц будут в каждом тоне совершенно разные. И соответственно разными качественными характеристиками будет обладать культура, присущая этим этническим единицам.

Частная культура может находиться в состоянии упадка. Упадок бывает прямой, ярко выраженный, если высота этнической волны (амплитуда) окажется скромной, и перед нами – упомянутая выше “культурочка” в период своего закономерного завершения. Упадок может оказаться утонченным и изысканным, если амплитуда относительно велика, и в этом случае не всегда можно даже сообразить, что перед нами – упадок. Точки расставит история, которая не раз уже жестоко прерывала развитие тех культур, которые взяли на себя смелость считаться “неразрушаемыми”.

Но так или иначе общая тенденция развития человечества тяготеет к постепенному – из тысячелетия в тысячелетие – подъему по шкале тонов. Одни уходят, другие приходят, и так многажды, пока в один прекрасный день мы ни замечаем, как высоко забрались. Соответственно, период культурного спада и “культурного напряжения” становится все более и более цивилизованным, хотя спад от этого не перестает быть спадом.

Рано или поздно “спад” превратится в бесконечный подъем:

Такая особенность инерционного периода этнической волны должна иметь свои плюсы и минусы. Плюсы заключаются в том, что культурное развитие по существу становится необратимым, и общество очень быстро открывает для себя все новые и новые области культуры, расширяя культурную линию до необозримой величины. Минусы – в том, что такой процесс уплотняется во времени, он становится краток, и культуры быстро переходят одна в другую для того, чтобы каждая новая модификация общества могла существовать. Перемены следуют за переменами в круговерти бесконечных перевоплощений. В будущем каждое новое поколение может иметь уже совершенно самостоятельную, индивидуальную культуру, отличную от культуры отцов и матерей – назовем ее мегакультурой. Замедлить этот бег будет невозможно. Малейшее замедление приведет к отрицательным тенденциям развития общества, к росту того внутреннего напряжения, на которое ссылался Роланд Рид.

Сама природа такого бесконечного “спадъема” вытекает из того, что общество очень высоко стоит по шкале тонов. На вышеприведенных графиках мы видели, что тона 3,5-4,0 предполагают крайне активный процесс смешения этнических единиц и интеграцию человечества в единое целое. Сегодня некоторые страны (в тоне 3,0) показывают нам пример синтеза всех возможных модификаций культуры: межнациональной, межрасовой, межконфессиональной и т.п. – в тех же США или странах Евросоюза. Но в тоне 4,0 такой синтез будет характерен не для отдельных стран, а для всей планеты. Поэтому непременным условием достижения сверхвысокого тона является выравнивание этнического развития и стирание разницы в уровнях между всеми культурами Земли.

Дальнейший рост человечества по шкале тонов возможен только в случае образования общечеловеческой команды.

Реально ли это?

В книге “Философия выживания этноса” мы рассматривали закон аффинити, в соответствии с которым нижние тона тянутся к верхним (система в более высоком тоне, т.е. с более высокой степенью объединения и организации, своим существованием дает стимул к развитию менее организованным системам, провоцирует их на повышение тона). Таким образом, например, развитые страны Запада обеспечивают постепенное повышение тональности всех остальных стран, и в дальнейшем развитие последних набирает обороты, тон растет как бы сам по себе – безотносительно процессов, которые сдерживают динамику роста стран Запада:

Примечание. Страны второй группы стремятся достичь уровня стран первой группы. Это не предполагает механического копирования “первых”, но все же немало элементов быта, структуры и организации может неосознанно воспроизводиться “вторыми”.

Рано или поздно страны второй группы, набрав обороты, опережают уровень развития стран первой группы, и совокупное развитие вновь начинает тормозиться, пока отстающие ни подтянутся до уровня ушедших вперед – при этом происходит модификация этносов, образований этносов и их культур.

Этот процесс уровневой взаимопомощи на схеме напоминает косичку.

Так, страны Запада “разбудили” дремлющий до того Восток, Китай и “новые драконы Азии” пойдут вперед, потянув за собой модифицированный Запад, это даст стимул Африке и т.п. С каждым звеном уровневой цепочки – “косички” – происходит обмен лидерством, а поскольку подъем по цепочке предполагает повышение тона, т.е. уровня объединения, то, следовательно, в высших тонах мы уже не можем выделить по отдельности народы и культуры Китая, стран Запада и т.п., как сегодня стирается различие в культурах, например, стран Европейского сообщества.

Высшие тона – это чрезвычайно высокий уровень коммуникабельности и предельно развитые коммуникации в системе (между составляющими системы). В будущем человечество будет иметь одну сплошную мировую транспортную и коммуникационную сеть.

(Необходимое разъяснение. Выше, в тексте, мы рассматривали причины развития человеческого общества как стремление к наименьшему, или энергетически выгодному, оптимальному состоянию – с соответствующим постепенным повышением по шкале тонов. Здесь же указывается, что страны с низким тоном развиваются потому, что ориентируются на достигнутый кем-то более высокий уровень. Противоречия здесь нет. Вторая ситуация является частным случаем первой. Все системы в силу стрелы оптимальности тяготеют к росту по шкале тонов, но рост объективно тормозится множеством факторов, и потому лишь отдельным системам удается “прорваться” наверх. Прорвавшись наверх, эти системы служат своего рода “маяком” для остальных, и процесс всеобщего роста активизируется. Если раньше повышение по тону осуществлялось в целом стихийно, то теперь – более целенаправленно, и процесс ускоряется. Появляются дополнительные условия, стимулирующие рост стран второй группы. Что касается прорвавшихся вперед “счастливчиков”, то их ресурсы на этом, как правило, исчерпываются, и теперь уже они нуждаются в подпитке со стороны – в импульсе, который им дают обогнавшие их бывшие аутсайдеры).

За совокупный подъем по шкале тонов нужно платить соединением культур в нечто неразрывное целое, их синтезом в универсальную, общемировую культуру (сверхкультуру); при этом индивидуальные национальные черты частных культур начальных уровней могут быть утрачены. Взамен придет, как уже говорилось выше, чрезвычайно высокая сменяемость форм имеющейся культуры, ее обновляемость резко усилится, а многообразие станет бесконечным. На смену различию по национальному признаку придет различие по другим признакам: культура поколения, культура дня{ Это условный термин, к которому, естественно, нужно относиться с долей иронии.}, культура каждого конкретного представителя общества – члена всемирной общечеловеческой команды.

Нужно иметь в виду, что тон общества 3,5-4,0 слагается из совокупности высоких тонов подавляющего большинства людей. А человек в тоне 3,5-4,0 – это, как отмечалось, человек селф-детерминизма, активно задействующий свой мыслительный аппарат и уходящий от всякого рода шаблонов. Это человек, который выше боли, и на него не действуют никакие болевые (подсознательные) раздражители, установки, во всяком случае, почти не действуют. Т.е. по существу нет и этнического бессознательного.

Общество высоких тонов – это общество без насилия, без войн, без боли.

Соответственно человек в высоких тонах – член такого “высшего общества” свободен от любых традиций и ритуалов, если последние связаны с внутренними предписаниями, а не определяются добровольным выбором, сделанным человеком осознанно ввиду их разумности. И культура как система отношений плавно переходит из сферы неосознанного в сферу сознательного, определяемого самим человеком.

При отсутствии шаблонов и самостоятельно формируемом внутреннем содержании культуры последняя возникает вновь и вновь в каждом отдельно взятом человеке – представителе общества. Сколько людей – столько и культур. Сколько людей – столько и “ритуалов”, “традиций”. Сколько людей – столько и видов искусства, особенно если учесть, что в тоне 4,0 (энтузиазма, творческой активности) каждый человек – гений. Для лучшего взаимопонимания в обществе индивидуальные культуры могут в тот или иной период складываться в некую элегантную, эстетически совершенную, упорядоченную структуру (культура дня), которая, подобно узору калейдоскопа, никогда не повторится в будущем.

Так не повторяется каждый миг веселья, эйфории команды, радующейся жизни и созиданию, где каждый член команды велик и прекрасен и имеет свой “почерк”, свой характерный стиль. Что не мешает команде в целом сохранять свое лицо, свою ярко выраженную индивидуальность.

В такую эпоху прецедентный характер культуры начинает исчезать. Когда-то – в пещерное время – его не было, потому что не было “культурных прецедентов”. Затем он появился, чтобы в будущем опять уйти в небытие, ибо вся культурная деятельность каждого культурного человека будет представлять собой океан ежесекундных, ежеминутных прецедентов – или один сплошной, бесконечный “прецедент”. Думаю, что мы не можем сейчас судить о культуре грядущих веков. Нет сомнения лишь в том, что это будет завораживающее зрелище.

Вот тогда-то сравнивать культуры будет по-настоящему тяжело. А сейчас исследователи имеют такую возможность. Воспользуемся ею.

Сравнение культур не ставит целью навешивание ярлыков на то или иное общество. Оно поможет лишь познать себя и реально оценить открывающиеся перспективы.

Публикуется с разрешения автора